Берт, сторонясь, прошел мимо нее. Казалось, он испытывает брезгливость, боится даже прикоснуться к ней. И тут Черри спохватилась, что, какими бы ни были его мотивы, она должна поблагодарить его за помощь, но слова признательности застряли в горле и умерли, так и не прозвучав.
Она стояла, не двигаясь, пока не услышала, как хлопнула входная дверь. Так и не приняв душа, мокрая и озябшая, стуча зубами от холода и смертельной обиды на себя и весь мир вокруг, Чарити прошла в гостиную, подбросила дров в огонь и примостилась на коврике возле камина.
Цокая коготками по полу, в гостиную вбежал Лестер и, обнаружив, что его хозяйка неподвижно съежилась на полу, жалобно заскулил, слизывая слезы с ее щек.
Чарити спрятала лицо в его теплой пушистой шерсти, но ей отчаянно хотелось иного тепла. Ей нужен был Берт, и понимание этого разрушало ее с таким трудом созданный мирок. Как это могло произойти? Почему она позволила случиться такому?
Когда-то, давным-давно, Джулиан пробудил в ней желание, и она радостно и безрассудно устремилась навстречу браку. Каким счастьем ей казалось быть рядом с ним. Джулиан хранил ее невинность до самой свадьбы, и его способность сдерживать свое влечение трогала Чарити.
Как можно было быть такой наивной и доверчивой! Зато теперь она твердо усвоила, чего стоят разговоры мужчин о любви, и поклялась, что никогда больше не попадет в эту ловушку. Лучше вообще не знать страсти, чем потом жестоко страдать.
Впрочем, разумом Черри понимала, что не все мужчины одинаковы. Многие из ее подруг нашли счастье в браке, а значит, причина катастрофы, скорее всего, таилась в ней самой. Возможно, дело было в том, что она не могла вызвать в мужчине любовь и притягивала к себе только холодных циников и расчетливых дельцов, людей, стремившихся использовать ее в собственных корыстных целях.
Вот уже пять, да что там — почти шесть лет, руководствуясь этими правилами, она жила в покое и безопасности. И вот Берт Сондерс, вторгшись в ее жизнь, хладнокровно и целенаправленно вскружил ей голову, действуя так же жестоко, как когда-то Джулиан...
Сгустились сумерки. Лестер, проголодавшийся и встревоженный состоянием хозяйки, жалобно поскуливал, ластясь к ней.
Загремел гром, прокатившись по вершинам холмов. «Представь, что это всего лишь гигантский футбольный мяч скачет от одной вершины к другой!» — так успокаивал ее в детстве отец.
Чарити вздрогнула от холода. Лишившись гордости и самоуважения, она ощутила себя как никогда одинокой. Ей хотелось закрыть глаза и уснуть прямо здесь, у огня, но Лестер продолжал теребить ее, да и дрова в камине прогорели. Надо было приниматься за дела. В конце концов, она — взрослая женщина, а не ребенок, а значит, найдет в себе силы вернуться к привычной жизни.
Проверив, прочно ли заперта дверь конюшни, она устало побрела обратно в дом.
Все эти годы ей помогала забыть о боли работа, но сейчас так хотелось спать...
Надо бы что-нибудь съесть, подумала Черри, но у нее совершенно не было ни аппетита, ни, тем более, сил готовить ужин.
Она накормила Лестера и выпустила его погулять. Мокрый и грязный, пес вскоре прибежал назад. Вытерев ему лапы, она выключила на кухне свет и поднялась в спальню.
Берт, спору нет, помог ей, но выставил за это такой счет, по которому она никогда не смогла бы заплатить.
И вдруг Чарити словно прозрела. Итак, она влюбилась! Сердце ее отчаянно заколотилось. Как это произошло? По логике вещей, такого не должно было случиться, но с каких пор чувства живут в ладах с логикой? Черри с ужасом вспомнила, что если бы не мгновенное отрезвление, она совершенно добровольно, более того — с величайшим наслаждением отдалась бы Берту.
А он воспользовался бы ее любовью для того, чтобы получить то, что хотел. Так же, как когда-то поступил муж.
Влюбленность в Джулиана была не более чем подростковым увлечением, обостренным смертью отца и потребностью иметь в этом мире хоть кого-то, к кому можно было прижаться щекой. Первая же ночь после свадьбы разрушила эту иллюзию: Джулиан грубо овладел Чарити, цинично давая понять, что хотел всего лишь завлечь ее в ловушку. Осознание того, что у него не было к ней ни любви, ни желания, убило все ее чувства к мужу.
В голове предательски шевельнулась мысль: а может быть, отдавшись Берту, она тем самым развеяла бы его чары?.. Но Черри тут же с негодованием отвергла это предположение. Нет, нельзя поддаваться зову тела, изнывающего по мужской ласке и затуманивающего сознание!