Направляясь в школу, Максим, вспомнив одну из таких встреч, нахмурился.
В тот день они с Катей встретились с друзьями после обеда. Проходя мимо его дома, компания заметила девочку из школы, рисующую на асфальте детскими мелками. Та увлеченно выводила разноцветные линии, не обращая внимания на шумных подростков, проходивших мимо.
На том же месте, все в тех же красных джинсах и желтой кофте, с кучей заколок на голове, с непроницаемым лицом.
Ради смеха кто-то толкнул ее в плечо и громко крикнул:
— Видели?!
— Что? — Катя начала смеяться.
— Правильный вопрос: Что!? Видели чучело?
— Ха-ха-ха…
Компания остановилась, окружив ее, и все начали смеяться. Девушка, медленно поднявшись, повернулась к ним лицом. Он тоже улыбался, пытаясь увидеть хоть каплю обиды в голубых глазах, но ее там не было. В этих глазах не было ничего. Ни одной эмоции. Она казалась ему нелепой среди столпившихся вокруг нее разодетых сверстниц. Словно попугай. Катя подошла к ней, достала из сумочки пудру и высыпала розовый порошок прямо на рисунок.
— Ты мешаешь людям пройти, не видишь?
— Не делай так больше…
Девушка смотрела Кате прямо в глаза без какого-либо выражения. Даже в голосе не слышалось интонации.
— А то что?
Воспоминание о той неловкой секунде наполнило его злостью, заставившей сжать кулаки. Но она была вовсе не на Катю, которая растерялась и внезапно замолчала, поняв, что привычной реакции на ее издевки не будет. И даже не на эту нелепую девочку, без эмоций смотревшую на его подругу.
Он злился тогда…
— Я ухожу.
Шутка больше не была смешной, и в его намерения не входило провести весь вечер возле Попугая. Настроение вдруг резко испортилось. Катя обернулась, пытаясь разглядеть в его глазах сочувствие, но, увидев лишь скуку, взяла под руку и потянула прочь.
Максим нахмурился:
— Что за привычка виснуть на мне?! — в его голосе слышалось раздражение и усталость.
Катя виновато улыбнулась:
— Ладно-ладно, не злись. Нужна мне эта… — Повернувшись в сторону девушки, она усмехнулась, и уже всей ватаге крикнула. — Куда рванем?!
— К Славику? — устало ответила Лариска.
Лариса при любом удобном случае хвасталась, что Катя — ее лучшая подруга, хотя все прекрасно понимали, в том числе и сама одноклассница, что это были лишь слова. На самом деле, для Кати она являлась всего лишь одним из «хвостов»…
Быть лучшими подругами Кати желали многие, и девушка давала им такой шанс, позволяя желающим называть себя так в порядке очередности. В тот день повезло Ларисе. Невысокая полная Лариса, не блещущая ни в учебе, ни в их компании, кардинально отличалась от «подруги» — высокой, стройной, красивой отличницы, уже работающей в лучшем модельном агентстве города. Это было самым распространенным описанием этой блещущей во всем девушки.
О Максиме тоже, как и о его девушке, почти все отзывались только в позитивном ключе — лучший во всем, за что бы ни брался: в школе, в спорте, дома, среди друзей — всегда. Высокий, широкоплечий парень с правильными чертами лица и голубыми глазами, считающий своим главным достоинством цвет волос. Потому что волос такого оттенка не было ни у одного человека — белоснежного, словно только что выпавший снег в морозное зимнее утро, не с сероватым оттенком, как у седеющих стариков, а именно белоснежного.
Поправляя длинную челку, спадающую на глаза, и с улыбкой каждое утро, разглядывая себя зеркало, парень думал: «Я, и правда, лучший, хм…», не благодаря за это небеса, и считая, что так и должно быть. Что бы ни делал, он преуспевал всегда и во всем, не прилагая особых усилий.
Два красивых человека для окружающих…
Идеальная пара для одноклассников и друзей…
Одни из лучших учеников города…
«Я так хочу стать такой, как она…»
«Он такой крутой…»
«Они такие классные…»
Некоторые завидовали им, другие старались подражать, третьи пытались сблизиться. Они же всем своим видом показывали свое равнодушие. Окружающие были уверены: им безразличен кто-то, кроме себя. И пусть внутри эти парень и девушка тоже чувствовали, но каждый раз появляясь перед друзьями и знакомыми, начинали играть роль, написанную ими же самими для себя. И показаться перед другими в своем истинном свете с какого-то момента уже не представлялось возможным. Постепенно эти маски стали частью их самих. И снять их, даже дома, за границей наблюдения окружающих, стало практически нереальным. Они сами поверили, что они такие, какими их видят окружающие люди, по сути, не знающие их.