Нацухи, окончив школу, поступил в Тодай к Юми. Такада-сан любезно предложил моему младшему брату поселиться у них, вместо общежития. И уж не знаю, что стало причиной такого предложения: то ли наше кровное родство, то ли хорошая репутация Нацухи; а может и то и другое. Но все равно, каждые каникулы он исправно возвращается домой и всё-таки поддерживает хорошие отношения с родителями. Хотя те, узнав, что Нацухи живёт не в кампусе, а в доме родителей его девушки, были крайней степени недовольны. Оно и понятно, даже лояльные, почти ко всему, родители Тобио были удивлены тому факту, что он живёт в моём доме. Конечно, когда есть возможность он остаётся у них. Но большую часть времени — вне стен кампуса — он живёт здесь, в этом поместье.
Кей все ещё играет в волейбол. Ему самого начала не импонировала идея идти в «про». Просто играет, просто учится. Все как всегда. Так было в средней и старшей школе. Плывет по течению: а вдруг занесёт куда-нибудь. Это все тот же старый добрый Тсукки, к которому можно придти за советом и обратиться за помощью. Но если раньше наши посиделки ограничивались парой тройкой кружек чай или газировки, то сейчас, если мы оказалась в Токио, нас можно выловить в каком-нибудь баре в районе Кабуки-тё. Или же в моем доме, если нас обоих каким-то ветром занесло в Мияги в одно и тоже время. Он больше не шутит про наши с Тобио отношения; иногда отпускает саркастические комментарии, если вдруг — о боги! — мы умудрились разругаться. Что бывает не так уж и часто. Хотя надо признать, если уж такое случается, то Кей становится моим «плечом для слёз».
— Из-за чего вы сцепились на этот раз? — устало интересуется блондин, звонко щёлкая крышкой жестяной банки.
— Тобио против участия в Чемпионате Азии. — фыркаю и, сделав глоток из банки, кривлюсь от вкуса лимона на языке. Кей, снова, купил какую-то гадость.
— Хе? — заглядывает мне за спину, где как раз находится стеллаж с наградами, полученными после моего первого Национального Первенства. — Зачем тебе это? Хочешь лишний раз подтвердить свои титулы?
— Какие титулы? — усмехаюсь, допив содержимое банки, и тут же тянусь за следующей. — Я всего-то…
— Ну да. — перебивает, так и не дав закончить мысль. — Ты всего-то двукратная чемпионка мира, чемпионка олимпийских игр, молчу уж про награды, которые получила в пределах «Азии».
— Ты говоришь прямо как он. — печальная усмешка трогает тонкие губы. И это, наверное, та самая ситуация, когда понимание уже давно настигло, но смелости спросить не хватает. Страх и отчаяние, которые идут по пятам; кажется, давно стали неотъемлемой частью всего этого каламбура. Я никогда не спрашиваю, а он никогда не говорит. Мы так давно знакомы, что пониманием друг друга без слов. И, иногда, уверена, не только я задумываюсь о том, как бы все сложилось, не встреть я Тобио.
Из неловкого молчания вырывает звонок домофона. С неохотой поднимаюсь на ноги и плетусь почти что в другую часть дома, чтобы посмотреть, кого принесло так поздно. Перед камерой звонка маячит сразу две персоны: Юми и Минору. Весело вещают какой-то бред и сразу становится понятно: не одни мы сегодня с Кеем навеселе.
— Хей, пьёте и без нас! — в гостиную залетает раскрасневшаяся Юми, едва не снеся журнальный столик, и заразительно смеясь, падает в кресло. — Ладно Аяно, но ты Тсукишима!
— Что?! — перевожу удивлённый взгляд с замершего в нелепой позе Кея, на замолчавшую Юми и застывшего в проходе Минору. — Вы развлекаетесь без меня?!
— Да когда это было то! — весело отзывается Минору, тут же ставя огромный звенящий пакет на пол около Кея.
— Ну вы и алкоголики…
— Сказала та, кто опустошил уже пять банок. — отзывается блондин, тут же вскрывая очередную жестяную банку. Фыркаю, предчувствуя очередное состязание: «кто первый вырубится, тот слабак».
Медленно и очень тихо передвигаюсь по комнате, стараясь не наступить на мусор на полу, и укрываю огромными мягкими пледами заснувших в смешных позах друзей. Кей, как обладатель самого длинного тела, занял диван, одной рукой он накрыл лицо, другая свисала вниз, едва касаясь пола. Минору занял кресло-грушу у дивана и смешно закинул голову на подлокотник, прямо около головы Тсукки. Юми же, хватало роста и комплекции свернуться клубочком в кресле. Так и не скажешь, что ещё три года назад они не ладили от слова «совсем».
Выключаю свет в комнате и направлюсь в свою спальню. Думаю, Тобио уже давно пришёл домой: ещё где-то в середине процесса я слышала, как кто-то ходил по дому, да и видела несколько раз тень. По пути захожу ещё и ванную: быстро принимаю душ и умываюсь; только после этого, чуть шатаясь, отодвигаю седзе, за которыми находится спальня.
Тобио ожидаемо оказывается на месте: спит спиной к двери, завернувшись в одеяло как в кокон. Даже мне не оставил, вредина. Хотя нет, не спит; лежит с закрытыми глазами и просто притворяется; дыхания едва выдаёт его. Молча раздеваюсь и ложусь на свою часть кровати и даже не принимаю попыток забрать одеяло. Всё равно в таком состояние сил не хватит. Поворачиваюсь спиной к чужой спине и, прикрыв глаза, жду, когда же Тобио перестанет ломать комедию и повернётся; или, хотя бы, отдаст одеяло.
Так и происходит, когда я нахожусь одной ноге в стране Морфея, тело накрывает нагретое одеяло, а сильные руки притягивают к горячей груди.
— И стоило ломать комедию…
— Спи, потом поговорим.
25.
Улыбаюсь и отвечаю журналистам, так будто они мои знакомые. От улыбок сводит скулы, а взгляд кажется, уже плывет, от показной доброжелательности. Ясуда-сан говорил: «Журналисты — это птицы-стервятники. Никогда не позволяйте себе показывать перед ними свои настоящие эмоции. Единожды дав слабину, потеряете всякую защиту.». Спустя почти пятнадцать лет, я наконец-то, осознаю в полной мере смысл этих слов. Когда ты только начинаешь свою карьеру, одна или две необдуманных фразы ничего не изменят; прибавим к этому поблажку на возраст. Сейчас, когда у меня за спиной с десяток чемпионатов мира, ещё столько же чемпионатов внутри страны и в пределах так называемой «Азии», несколько универсиад и десяток медалей с двух олимпийский игр, начинаешь видеть прессу совсем иначе. Одно лишнее слово и тебя будут смаковать ещё несколько месяцев, как нетолерантного спортсмена или что похуже. Например, можно лишиться полугодового дохода от спонсоров, если вдруг, скажешь что-то лишнее. А если съешь не ту таблетку, то ВАДА с радостью не допустит тебя не до Чемпионата мира, не важно какого, не до Олимпийских игр. И тогда твои спонсоры помахают тебе белым платочком и разорвут все контракты с тобой. Будучи именитым спортсменом, я не имею право на ошибку.
— Как же они меня бесят! — со злости пинаю несчастный пуфик, разом осушая бутылку воды на половину.
— Вопрос про свадьбу и завершение карьеры был явно лишним. — Хиро кивает, прекрасно понимая причину моей злости.
— Ками-сама, эта жёлтая пресса меня в могилу сведёт. — Хиро хмурится и напряжённо кивает. В прошлом году она потеряла два контракта со спонсорами из-за жёлтой прессы. Не то чтобы она сильно попортила себе репутацию, но некоторые спонсоры, не ожидавшие такой подставы, быстренько избавились от угрозы уже их репутации.
— Аяно, у тебя телефон. — девушка кивает на мигающий экран смартфона, лежащего на журнальном столике. Чувствую лёгкий мандраж, когда смотрю на имя абонента.
— Извини. — говорю уже нажимая на зелёную иконку принятия вызова. — Слушаю…