Полис медицинского страхования Дианы оплачивал несколько часов еженедельной терапии и услуги сиделок. Если Джулия оставалась одна, то могла весь день пролежать в позе эмбриона. Она съеживалась, подбирая под себя ноги и руки, подобно цветку на закате в эпизоде с замедленной съемкой из документальных фильмов о природе. Специальные процедуры помогали, но Диана не выносила присутствия в доме посторонних. Она предпочитала возиться с Джулией самостоятельно. Никто не любил Джулию так, как Диана.
Многие советовали Диане поместить Джулию в лечебное учреждение. Например, в детскую больницу Святой Гертруды или «Фреш-Понд Мэнор». Они говорили Диане, что Джулия будет обузой любому человеку, даже святому. Иногда Диана чувствовала уколы совести, воображая, что те люди думали, будто она выпрашивала у них сочувствия за свою самоотверженность и преданность. Она спрашивала себя: разве в подобном месте о Джулии не позаботятся как следует? Разве там не будут разминать ее тельце, менять ей подгузники, кормить и наблюдать за ее состоянием? Разве у Дианы не появится больше свободного времени для себя, чтобы она могла отдохнуть и потом со спокойным сердцем навещать Джулию?
Но Джулия постоянно нуждалась в массажах. Иначе ее мышцы сводило судорогами. Ее кишечник сжимался, и это вызывало у нее запор. И только Диана знала, какие растирания ей нравились. С детским маслом на загрубевших ладонях Диана облегчала страдания своей малышки. Джулия любила круговые движения у лопаток. Ей нравилось легкое надавливание рядом с грудной клеткой, в области почек, но она ненавидела прикосновения к своим шрамам.
Ну кто в стационаре мог бы догадаться обо всем этом? Даже если бы одна санитарка изучила все особые предпочтения Джулии, вдруг потом ее перевели бы в другое отделение или больницу? Джулии пришлось бы привыкать к новому человеку. Вдобавок, еще существовала проблема с ее запорами. Большинство врачей-практикантов не понимали, что это было одним из побочных явлений синдрома Ретта. Они всегда быстренько предлагали слабительное, когда Диане всего-то было нужно нежно потереть ее животик — ладонью, не пальцами — чтобы помочь прохождению кала.
Джулия вздыхала. Она урчала, как малое дитя, и Диана говорила ей: «Ну-ну, милая. Давай-ка я расскажу тебе о филине и кошечке… Когда-нибудь ты слышала о том, как данаиды улетают в Белиз?.. О выдрах, которые живут на болотах, и ястребах, охотящихся у берегов…»
Диана отнюдь не была святой. Ее гнев и страдания не знали границ. Она вымещала злобу, яростно забивая гвозди. Распиливая доски, она кричала, проклиная Бога, Вселенную, братьев Макинтош. С деньгами было туго. Она заламывала огромные цены за свои игрушечные домики, позиционируя их как товар для самых богатых. Но производство ее было ограничено; она жила с матерью, не платя за коммунальные услуги, и почти все заработанное тратила на медицинскую страховку. Когда ее подменяли сиделки, она изматывала себя пробежками по берегу и заплывами по болотам на старой маленькой шлюпке отца. Плакать и заниматься спортом можно было бесплатно.
Сейчас ее мастерская располагалась в небольшом коттедже за домом ее матери, куда они с Джулией переехали жить после того, как Тим их бросил. Окна выходили на расширенное воронкообразное устье реки, и в этот вечерний час зеленый тростник окрасился в золотые тона. Опилки были повсюду. Подобно пыльце в весеннем воздухе, они покрывали пол коттеджа, верстаки, стол со станком для резки досок, рубанок и даже оконные стекла с внутренней стороны. Стелла, ее пугливая тигровая кошка, пряталась в корзине на верхней полке. Джулия сидела в своей коляске.
Они слушали музыку. Диана обожала старомодные баллады с их безумной тоской и вечной любовью; частенько за работой она пела их Джулии. «Взгляд любви», «Ярмарка в Скарборо», «Как мне забыть о тебе».
У Дианы не было мужчины с того самого дня, когда родилась Джулия. Порой она смотрела на женщин с их мужьями и гадала, каково это. Была ли у них взаимная любовь и стоила ли семья споров и разногласий? Иногда, в темноте, на Диану накатывало одиночество. Она обхватывала руками подушку и воображала, что кто-то шептал ей, что все наладится. Она старалась не представлять лицо или конкретный голос, но прошлой ночью она мечтала о том, как спина Алана могла бы выглядеть под его рубашкой и как напряглись бы его мускулы, обними он ее крепко-крепко.