Я предположил, что это он и есть.
Коннор стоял, сунув руки в карманы, спокойно и уверенно, так, словно он не обычный двенадцатилетний подросток, а владелец этой школы.
Джейсон усмехнулся и отодвинулся от меня.
– Ничего, – сказал он. – Просто Носочный Мальчик слегка испачкался.
– Ага, уверен, все так и было, – проговорил Коннор и нахмурился, поглядев на мою испорченную форму. – Почему ты всегда такой засранец, Кингсли?
– Я не засранец, просто немного неуклюжий, – беспечно отмахнулся Джейсон и попятился. – Увидимся, Носочный Мальчик. Жаль, что так вышло с твоей рубашкой. – Он аж причмокнул от удовольствия. – Можешь написать еще одно сочинение: назови его «День большой стирки», и тогда, возможно, школа оплатит твою новую форму.
– А может, это сделает твоя мама, – сказал Коннор и улыбнулся от уха до уха.
Джейсон хохотнул, и они с Коннором стукнулись кулаками.
– Увидимся на тренировке, Дрейк.
– Надеюсь. Тебе явно не хватает практики.
Джейсон показал Коннору два средних пальца и удалился, уведя компанию своих прихлебателей.
«Да пошли вы все», – подумал я и сердито отряхнул брюки от прилипших кусочков холодных спагетти. Штаны черные, и пятен на них было не видно, а вот рубашка выглядела так, будто меня пристрелили из ружья.
– Черт.
– У тебя есть во что переодеться? – спросил Коннор.
– Отвали.
Он выставил перед собой открытые ладони.
– Эй, я просто пытаюсь помочь. У меня есть лишний комплект формы, и мой дом недалеко отсюда. Если уйдем сейчас, успеем вернуться до звонка.
Я посмотрел на него с недоверчивым прищуром.
– Выбирай: идем ко мне домой, или будешь остаток дня выглядеть как статист из дурного фильма ужасов.
Похоже, дружелюбная улыбка пребывала на лице Коннора постоянно.
– С чего бы тебе помогать мне?
Он нахмурился.
– А почему бы и нет? – Он протянул мне руку. – Кстати, я – Коннор Дрейк.
– Поздравляю.
Коннор рассмеялся и опустил руку.
– Идем. Тебе же нужно переодеться, правда?
Я стиснул зубы.
– Наверное.
– Тогда идем.
Он пошел к выходу, и я зашагал следом.
– Ты новенький, да? В прошлом году тебя здесь не было.
– Ясен перец. Я Уэс Тёрнер, тот убогий, которого приняли из жалости.
Темные брови Коннора почти сошлись на переносице.
– Из жалости… О, так это был ты? Ты выиграл конкурс сочинений? Тогда понятно, почему Кингсли так тебя обозвал. Слушай, не позволяй ему тебя доставать. Вообще-то, он парень неплохой. Мы с ним с детского сада друг друга знаем.
– И он всегда был таким придурком?
Коннор рассмеялся.
– Почти всегда. – Он кивнул охраннику, стоящему возле двери: – Привет, Норм. Я сбегаю ненадолго домой, возьму кое-что для моего друга.
Охранник Норм открыл Коннору дверь, точно дворецкий в дорогущем отеле.
– Возвращайтесь до звонка.
– Обязательно.
– Как ты это сделал? – спросил я, когда мы вышли из здания школы в объятия солнечного сентябрьского дня. – С обеда же не выпускают.
– Мои родители жертвуют много денег, – ответил Коннор и ослепительно улыбнулся. – Очень много денег.
Мы свернули за угол, прошли по Дартмут-стрит и попали в район старинных, элегантных домов, сложенных из темно-желтого песчаника, с черными коваными решетками. Я вслед за Коннором прошел по дорожке из красного кирпича, мимо старомодных уличных фонарей.
Весь этот район походил на один огромный замок.
– Кстати, поздравляю с получением стипендии, – сказал Коннор. – Я слышал, конкурс был огромный. Сочинение у тебя вышло просто отличное.
Я ссутулился.
– Ты тоже его читал?
– Мои родители только о нем и говорят, заставили меня прочесть его дважды.
«Твою ж мать».
– Ничего так получилось, – пробормотал я, ожидая, что Коннор примется потешаться надо мной из-за проклятого носка.
Он не стал этого делать, зато сказал:
– Оно просто великолепно. Тебе повезло; я вот вообще не умею сочинять, хоть ты меня режь. И, к твоему сведению, английский у меня ведет мистер Райтман.
– У меня тоже, – осторожно заметил я. – Он строгий?
– Строже не бывает, – заверил меня Коннор. – Задает кучу домашки, требует написать то длинные рассказы, то короткие… Черт, я слышал, он даже заставляет писать стихи. Дерьмовые стихи.
Я слегка расслабился.
– Ага, это отстой.
– И не говори. – Коннор покосился на меня. – Но у тебя-то с этим проблем не будет. Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? Писателем, да?
Еще вчера я, наверное, ответил бы на этот вопрос утвердительно, но «Носочный Мальчик» показал мне, что я не готов столкнуться с последствиями. Писательство я хотел сделать своей отдушиной, а не источником страданий.