– Мне тебя не хватало. Очень, – выдыхает в его губы, все-таки касаясь их. Целует.
– Нам надо накрыть на стол, иначе Том снова скажет, что мы без него совсем ничего не можем, – Билл лизнул его щеку. – Не нужно столько тонального крема, мне не нравится, – он провел большим пальцем по скуле парня. Бэтифорд отвел взгляд в сторону.
– В один день я просто не выдержал, – шепчет, – мои мысли сводили меня с ума, мне казалось, что все знают, что случилось тем летом. Я думал, что все, кто смотрит на меня, знают, чем я занимался и что я хотел бы это повторить. Я и не помню, когда именно, но однажды я захотел просто подкрасить глаза. Совсем чуть-чуть. У меня получилось довольно неплохо, знаешь ли. После я прочитал много-много статей, просмотрел видео-уроки в интернете, сходил на мастер-класс. Я научился пользоваться макияжем. И мне стало легче смотреть другим в лицо. Я знал, что под слоем крема и ярко-подведенными глазами никто не узнает моих истинных чувств и страхов...
Билл кивнул, снова касаясь языком его щеки.
– Прости меня, – прошептал он, – я должен был найти тебя сразу. Только я слишком был зависим от Тома...
– Мы оба от него зависим и с этим уже ничего не поделаешь, – признался Бэти.
– Хлюпики! – Том появился внезапно, посмев нарушить столь откровенную сцену. – Ничего без меня не можете! – подошел к холодильнику, доставая из него пиалу с мороженым.
– Я же говорил, – Билл усмехнулся, кивая на брата, – он снова считает себя пупом земли, – они рассмеялись, следя за тем, как Том убирает тарелки.
– Мне надо смыть косметику, – пробормотал Бэти, вино все-таки дало в голову, опьянило.
Бэтифорд ушел в ванную, разделся, встал под струи душа. Ему нужно было несколько мгновений наедине с самим с собой. Все его тело горело, ждать желанных прикосновений больше не было сил. Перед глазами пошлые картинки сменяли одна другую, заставляя тело просто погрязнуть в грязных желаниях. Вода не остужала. Его начинало трясти, дрожь будоражила его тело.
Билл прошел в спальню, держа в руке открытую бутылку вина. Том сидел на полу, привалившись спиной к основанию кровати. Он недавно разжег камин, а теперь смотрел на огонь, что полыхал в нем.
– Будешь? – Билл протянул ему вино.
– У меня есть, – Том поднес к губам бутылку с виски, отпил, зажмурившись. Билл кивнул, тоже отпивая несколько глотков.
– Почему ты не мог поговорить со мной о том, что происходит с тобой?
– А смысл? – Том усмехнулся, спокойно выдыхая. – Мне казалось, что я точно справлюсь со всем сам. Да и для меня всегда было непонятно, почему люди так много говорят о своих чувствах? Для меня они чужды... Со смерти наших родителей.
– Том, мы все эти годы просто пытались выжить, хоть как-то адаптироваться к жизни без него... – еще несколько глотков вина.
– Я это понимаю, просто мне на самом деле тяжело говорить о своих чувствах. Ну, не умею я этого делать. А тебе нужно было именно это... И еще, я оттолкнул его, зная, что люблю. И это ломало меня. Каждый день, Билл. Ты знаешь, что значит отказаться от того, кого любишь навсегда?
– Том, когда я понял свою больную тягу к тебе, то я именно это и сделал – отказался от тебя. И я тебя понимаю... Или я хотел бы понимать.
– Я смотрел в глаза ребенка, с которым делал все те вещи, и говорил ему о том, что презираю его, что терпеть не могу таких, как он – продажных. Я ему именно это сказал, Билл.
– Ты мне не рассказывал об этом... – пробормотал, поворачиваясь лицом к брату, который неустанно созерцал огонь в камине. Том кивнул, отпивая из бутылки.
– Да, этот кошмар преследовал меня много ночей. Я снова и снова оказывался в той комнате, а передо мной он – такой бледный, с покусанными губами и огромными глазами. Я до сих пор помню, как от моих слов он морщился, а я всё говорил и говорил те гадости. Потом по его щеке скользнула слеза, первая, вторая... А я ушел, заставляя себя поверить в то, что ничего у меня к нему нет. И это все было на самом деле лишь однажды, но десяток раз настигало меня во сне.
Билл нахмурился, делая несколько больших глотков. Это было слишком тяжело слышать вот это все. Том тоже залил в себя порцию виски прямо из бутылки. Впервые он делился с Биллом тем, что преследовало его все эти годы.
– Том...
– А я не хотел мешать тебе жить. Я видел, что ты с головой ушел в модельный бизнес. Что в Германии, что тут, в Лос-Анджелесе, ты был первым во всем. Мне было одиноко, но я и не думал сообщать тебе об этом.
– Идиот...
– Я твой старший брат...
– Мозгами тебя точно обделили, – довольно грубо проговорил он, – знаешь ли.
Том рассмеялся в голос, оставляя бутылку на полу, поднимаясь на ноги.
– Пойду, покурю...
Билл только кивнул, откинувшись головой на край кровати. Он осторожно стер со щеки одинокую каплю влаги. В горле стоял комок слез, конечно, но не время для них. Том есть Том, ничто его не изменит. Он просто не может быть другим. Даже сегодняшняя исповедь, Билл уверен, случилась под воздействием алкоголя.
Бэтифорд вошел в комнату, находя младшего Трюмпера у кровати. Билл на его появление отреагировал хмельной улыбкой. Его белые пряди были собраны в низкий хвост и теперь не закрывали лицо.
– Тебе идет без косметики, – Билл поднялся с пола, пересаживаясь на кровать.
– Да, я знаю, – он поежился под внимательным взглядом, – камин в спальне? – обернулся к огню.
– Да, романтик во мне не умрет никогда, я думаю, – поманил парня пальцем. – Иди ко мне, мне кажется, что на тебе много лишней одежды, – на самом деле на парне было только полотенце, повязанное на бедрах.
– Да, наверно, – он подошел к мужчине, который незамедлительно сдернул с него махровую ткань. Билл откинулся назад, упираясь локтями в мягкое покрытие кровати. Он разглядывал взрослого парня, который в этот самый момент стоял перед ним. Другой. Бэти сильно изменился, вырос, окреп. Теперь не было того плоского животика, лишь красиво очерченный пресс. Бэтифорд обернулся к нему спиной, отходя на шаг. Покрутился, давая возможность разглядеть его со всех сторон. Ему нравился взгляд, который он сейчас на себе чувствовал. Тело было сильно расслабленно, его движения были плавными, медленными, красивыми. Он двигался в такт музыке, что звучала в его голове, ласкал свое обнаженное тело ладонями, изворачивался, возбуждал.