Пёс приоткрыл глаз, фыркнул на мою довольную физиономию и перевернулся на спину, задрав лапы кверху.
– Можно еще животик почесать, – выдал он.
Я в ужасе уставилась на стойку, за которой никого не было и, успокоившись, выдохнула.
– Прямо сейчас, что ли?
– Гляжу, тебе просто нечем заняться…
– Вот когда у меня будет посох Магнуса, тогда и почешу! – отвернулась от наглого зверя и облокотилась на стол, сверля глазами потухшую свечу, перекосившуюся в светильнике из козьего рога.
– Госпожа! – мелодичный голос служанки раздался со стороны кухни, и девушка выплыла оттуда, держа в руках жестяную кружку эля и чашку подогретой мясной похлебки.
Мой желудок призывно заурчал, напоминая о том, что не получал пищу с самого утра. Начав жадно поглощать солоноватый бульон с плавающим в нём мелко порубленным мясом и кружочками моркови, я старалась позабыть о том, что завтра отправлюсь в самое опасное путешествие в жизни.
Стоило только подумать об этом, сразу всплыл образ врат и раскачивающейся клети с мертвецом. Эта же картина потом мучила меня и перед сном, после чего плавно перетекла в сновидение. Абсолютно белое, пронизанное свистящим ветром и колючей порывистой вьюгой, рыком троллей и перешёптываниями призраков.
Проснулась оттого, что стало слишком жарко. Барбас придавил мои ноги к кровати, и лодыжки и ступни онемели. Я попробовала подвинуться, но сердце упало в пятки, когда увидела стоящего подле кровати высокого мужчину в знакомых золотисто-желтых одеяниях монаха из ордена Псиджиков.
– Ну, хоть не вампир, – благодарно выдохнула, глядя на ночного гостя. Альтмер мягко улыбнулся.
– Пора! – произнеся всего одно слово, Псиджик исчез. Растворился, шагнув в гремящую воронку портала, а я с перепуга рывком села на кровати.
– Пора… – выговорила, пробуя слово на вкус, и пнула пса. – Вставай! Они говорят – пора!
– Кто говорит? – Барбас лениво открыл глаза, в недоумении подняв бровь. По крайней мере, на его морде начерталось нечто напоминающее именно это.
– Псиджик! – радостно чирикнула я, не понимая, чему конкретно радуюсь. Тому, что таинственный орден соизволил обо мне вспомнить?
Пёс спрыгнул с кровати, а я только свесила ноги вниз, в ожидании, когда онемение спадёт, потом быстро обулась, выскочила в зал таверны и продолжила бормотать как безумная:
– Пора. Пора! Пора…
========== Глава пятидесятая. Призраки прошлого ==========
– Ну и как это втыкать? – разомкнутое с одной стороны резное кольцо-ключ оттягивало руки ощутимым весом металла, из которого было сделано. Ухватив его покрепче, чтобы не уронить, разглядывала массивные треугольные врата, испещрённые нордскими узорами, и пыталась приставить кольцо к паре отверстий на уровне предполагаемого замка.
– Повыше и слегка надави! – со знанием дела посоветовал Барбас.
Я с раздражением посмотрела на пса-даэдра, а потом перевела обжигающий гневом взгляд на пьяного жреца, пошатывающегося на лестнице с мечом в руке и якобы высматривающего снежных троллей.
Дело, к которому так долго готовилась, стремительно приближалось к полному провалу. А тот, на кого я всегда рассчитывала, подкинул такую подлость! Напился с вечера так, что поутру ещё оставался пьян, и хоть бы объяснил причину, но нет. Молчал, смотрел хмуро и готовился раздавать тумаки нежити и троллям, источая вокруг аромат совершенно не подходящий жрецу.
Приподняв кольцо повыше, сопоставила его с отверстиями и прижала, как советовал Барбас. Ключ действительно подошёл к углублению, я надавила, и он, соприкоснувшись с поверхностью врат, словно утонул в них. Что-то внутри стены ударило, заскрежетало, загремело, точно камни начали противно тереться друг об друга.
Пёс-даэдра отбежал подальше от врат, приходящих в движение.
– Джулия, отойди! – Эрандур быстро оказался рядом и, взяв меня за локоть, оттащил назад.
Врата, громыхая, опускались вниз. Запечатанный город открывался, вынося из древних подземелий нам в лица запахи пыли, тлена и воющий ветер.
В спину вдруг ударила яростная вьюга, колючие снежинки понеслись во мрак, а перед глазами мелькнуло то ли видение, то ли воспоминание. Шесть призрачных фигур однажды вступили во тьму в поисках могущества и канули в бездне.
Я потрясла головой, сглотнула застрявший в горле комок и смело шагнула вперёд. Помирать так с гордо поднятой головой, теперь смысла убегать нет.
– Ты видел что-нибудь? – на всякий случай поинтересовалась я у данмера, неровно двинувшегося следом за мной.
– Нет, – глухо прозвучал его голос из-под шлема. – Ты что-то заметила?
– Показалось…
За вратами расстелился широкий коридор с уходящим в неразличимую высь потолком. Темноту возле входа слабо рассеивал дневной дневной свет. Неровный полукруг света замер на пороге как полный восторга пес, которого пустили в комнату, где он еще не бывал, но давно мечтал. Эрандур зажёг факел, а я размотала ткань на гарде Сияния Рассвета и на всякий случай призвала огонек.
Вдоль стен коридора кое-где ютились древние чаши жаровен, украшенные ковкой, но масло в них давно испарилось, и осталась только покрытая пылью зола. Эхо шагов разрушало тишину, властвующую здесь неизвестно сколько лет. Путь плавно сворачивал вправо, ведя в неизведанные холодные глубины старинного города. Барбас, как самый смелый и бессмертный, побежал впереди, обнюхивая пол и углы, как вдруг стены сотряс громовой голос, заговоривший на неизвестном языке. Слова содрогали древнее строение в такт слогам. От них трепетало всё: мой слух, мои кости, но сильнее всего голос отдавался в центре груди и коленях. От громыхания камней и певучей интонации говорившего, захотелось закрыть уши. Обернувшись, я вдруг увидела, как врата поднимаются вверх, перекрывая выход.
Онемев от ужаса, осталась стоять столбом и таращиться на уменьшающийся треугольник слепящей белизны зимнего дня. Вьюга напоследок бросила в коридор горсть снежинок, и выход затворился, запечатав и погрузив Лабиринтиан во мрак.
– Вот теперь мне страшно, – проронила я, а ноги, налившиеся тяжестью, буквально приросли к полу.
Барбас вернулся ко мне и сел рядом, склонив голову набок.
– Ну что, так и будем время терять? Идём! – нетерпеливо выпалил он. – Уверен, где-то должен быть другой выход.
– Прямиком в Этериус? Или куда? – я со вздохом повернулась к нему, но пёс выглядел так, словно ничего не случилось.
– Полагаю, переживать о последствиях поздно, – философским тоном выдал жрец. – Теперь только борьба.
– А ты браги с собой не взял, случайно? – жалобно взглянула на друга, нерешительно сделав шаг к нему.
– Есть немного, – он снял шлем, после чего скинул с плеч рюкзак и достал меха, заполненные далеко не элем.
– Правильно! – иронично поддакнул Барбас. – Напейтесь так, чтобы не запомнить, что произошло! Люди ведь забывают, верно?
– Забывают, – подтвердил данмер, протягивая мне брагу. Я откупорила пробку и сделала всего один глоток настолько крепкого пойла, что глаза непроизвольно заслезились, а горло запылало.
– Как ты это пьёшь? – откашливаясь и утирая губы, вернула пойло владельцу.
– После первой бутылки, как воду. Вкус пропадает, – признался Эрандур, отпил немного и даже не поморщился.
– Ты уже пьян, – поспешила напомнить ему, почувствовав, как жгучая храбрость заструилась по жилам.
– Не настолько, чтобы не удержать меч, – парировал он, убирая меха в рюкзак.
– А что Мара об этом думает?
Жрец промолчал, не желая говорить о богине. Может, надеялся, что она в эти моменты за ним не подглядывает?
– Отлично, – кисло заметил пёс-даэдра, устремляясь дальше по коридору. Я сплюнула под ноги горечь и решительно пошла следом, сжимая рукоять меча. Эрандур потушил факел – оказалось достаточно и моего света, тем более что факел, как правило, горит не больше часа, пока на обмотке сохраняется масляная пропитка.
Коридор завершился препятствием. Покрытая ржавыми пятнами и потемневшая от времени решётка перекрывала выход, Между толстыми прутьями был виден просторный зал с проломленной крышей, сквозь которую туда проникал слабый дневной свет. Справа на стене торчал рычаг, поднятый вверх, что недвусмысленно намекало на то, что необходимо сделать, чтобы пройти дальше.