– Не сейчас, Джулия, – Барбас нахмурил пушистые брови. – Обещаю, что расскажу тебе всё, но как только выберемся отсюда, идёт?
Любопытство в груди так и вспыхнуло, заставив отцепиться от собственно живота и вытаращить глаза на четвероногого спутника.
– Ладно, – нехотя согласилась я. – Но помни, что ты обещал!
– Мы заключим ещё одну сделку с тобой, – Барбас кивнул и неторопливо побежал к данмеру, оставив меня на лестнице с отголосками боли, сменяющимися неистовым подогретым интересом. Перестала воспринимать, что страшнее – грядущая сделка или продолжение пути.
С кряхтением я встала на ноги и, ссутулившись, потихоньку побрела за псом, встретившись с Эрандуром, который отыскал спальник.
– Я в порядке, – вяло, каким-то старушечьим скрипучим голосом, проговорила в ответ, замечая под ногами блестящие красные гранаты и монеты.
– Не очень похоже, – жрец расстелил спальник рядом со мной и направился на поиски частей своего доспеха. Барбас тоже активно подключился к сбору, пока я ползала по ступеням, подбирая золото и драгоценные камни.
Найти удалось чуть больше половины. Улетело в небытие около тысячи, если судить по стоимости драгоценных камней, и пара десятков монет. При этом мне даже не хотелось знать, сколько уплыло в реку из рюкзака данмера. От таких знаний можно и чувств лишиться!
Когда, после привала, мы продолжили путь, меня настигла апатия. Не та, которая зелье Вермины, а самая обычная. Никуда не хотелось идти, не хотелось шевелиться. Единственное навязчивое желание, оставшееся в голове – прилечь на ступени и ждать, пока покроюсь пылью. Без дневного света, который не могло заменить ни Сияние Рассвета, ни факелы, ни магический огонь, сердце одолевала тоска. Я устала. Ноги отказывались нести вялое тело по ступеням, а ноша оттягивала плечи.
Заметив, что отстаю, Эрандур отобрал у меня рюкзак. Понял, наверное, как с каждым шагом становится всё труднее.
Лестница закончилась площадью, на краю которой стояла полукруглая стена, напомнившая мне часть стены разрушенной башни. Приблизившись к ней, я разглядела старинные письмена, состоящие из линий, будто нацарапанные в камне огромным когтем. С верхнего края надписи на меня молчаливо смотрела барельеф, отдаленно напоминающий драконью голову.
– Барбас? – я вопросительно посмотрела на пса. – Что тут написано?
– А я почём знаю? – недовольно прорычал он. – Думаешь, если я даэдра, то на всех языках умею читать?
– А разве нет? – пожала плечами и пошла отбирать у Эрандура свои вещи. Интерес к жизни вернулся – надо записать эти символы и показать Арнелу Гейну, если выберемся. Он же мастер по древностям! Вдруг ему удастся расшифровать эти буквы?
– Нашла время! – Барбас в нетерпении крутился под ногами, но я была непреклонна и не сдвинулась с места, пока не переписала углём на пергамент верхнюю строку. Данмер в это время держал Сияние Рассвета как факел.
Когда работа была закончена, мы двинулись вправо, ища дорогу, ведущую прочь от площади. Древняя галерея с высокими квадратными колоннами, выстроившимися вдоль «улицы», оказалась заполнена призраками. Не столь опасными, как тот, на троне, но зато многочисленными, тянущими ко мне крючковатые иссушенные пальцы. Мертвецы разевали рот в беззвучном крике, но не могли призывать силу, подобную той, что была подвластна их королям и военачальникам.
Вихри пламени и Сияние Рассвета кружились в танце магии и стали, Барбас лаем отвлекал призраков на себя. Мы пробились сквозь них, отправив духов в положенное им посмертие, поняв, что, наконец, подошли к цели.
Смутные детали снов, переплетенных с видениями или ощущениями, всплыли в голове. Трое магов дошли до этого места – двое отдали свои жизни, чтобы заключить зло в ловушку.
Силуэты стен подземного храма освещали блеклые синие волны, струящиеся над каменными перекрытиями и непрерывно мерцающие.
У подножия стен бежал тонкий ручеек, через который можно было просто перешагнуть, а наверх вела лестница, проходящая под дугой арки, украшенной каменной орлиной головой. Чем выше мы поднимались, тем ярче становился свет. Я почувствовала магический ветер, кружащий воронкой пыль внутри храмового двора.
Не помню, почему пришла к выводу, что это именно храм. Что-то в этом строении, утонувшем под землей, напомнило мне гору Килкрит, наверное. Весь путь не получалось отделаться от ощущения, что между этими двумя руинами есть невероятное сходство.
Вступив под свод арки, я сощурилась от яркого света. Справа на стене, оставшейся от некоего храмового сооружения, сидели, преклонив колени двое духов, отличных от драугров. Очертания их одежд больше походили на мои – одеяния учеников или адептов Коллегии. Эти призраки замерли, творя вечное заклятие, держащее некое существо внутри сияющего шара. Фигура в бесформенных просторных одеяниях походила на человека, сжимающего в иссушенной руке посох с навершием. Было далеко, слишком далеко чтобы распознать в навершии точную копию Ока Магнуса в миниатюре. Но я увидела. Не могла не увидеть. Теперь, стоя здесь и сейчас, я это твердо знала.
– Это он! – взбудоражено выдохнула я, нагнав Барбаса и потрепав его по шее.
– Вижу, но, кажется, посох запечатан в этих чарах вместе с владельцем, – пёс указал лапой влево и сел, вопросительно на меня глядя.
Три, замороженных во времени, фигуры на наше прибытие никак не реагировали, а сияние продолжало изливаться с ладоней призрачных магов и скапливалось сияющей сферой вокруг нежити.
– Нужно освободить эти души от такого ужасного проклятья! – сказал жрец, повернувшись ко мне. Барбас недоверчиво хмыкнул.
– Очевидно, что это жертва, а не проклятье.
Я повертела головой вправо и влево, почесала голову в раздумьях. Пёс-даэдра прав. Эти два мага удерживают нежить, а значит, рушить заклинание надо с них.
– Отдай рюкзак! – шагнула к Эрандуру и стащила с его спины свою ношу. Он сначала отшатнулся, не поняв, что мне нужно, но потом заинтересовался происходящим.
– Свиток, конечно, был мокрый, и не знаю, получится ли заклинание, но попробую этих двоих изгнать! – поделилась идеей. Пергамент с начертанными даэдрическими рунами уже давно высох, но из-за купания в реке стал выглядеть помятым и истрёпанным. До этого я боялась его разворачивать, чтобы не повредить.
Выудив свиток, раскрыла его и, сделав пассы руками, ощутила, как сила заполняет меня, как струится по жилам и стремится к выходу, словно река, пробивающая каменный завал. Высвободив чары, увидела, как разбегаются во все стороны язычки очищающего пламени, как гаснет сияние чар, сдерживающих нежить, и как тают во тьме силуэты магов, становясь сначала бледнее, а потом и пропав вовсе.
Я освободила зло, живущее в недрах Лабиринтиана и его лик, сокрытый металлической маской, обернулся ко мне. Он взмахнул Посохом Магнуса, направив его вниз. Из шара вырвалась слепящая молния.
Перед глазами мелькнула только белая вспышка, и я зажмурилась, прежде чем меня накрыла тень. Заряд не достиг своей цели.
Барбас уже побежал наверх по узкой боковой лестнице, заливаясь призывным лаем, а напротив меня замер Эрандур. Изогнутые молнии впивались ему в спину, и с каждой секундой данмер оседал на слабеющих ногах.
Я выставила перед собой руку с оберегом, отразила магию, но меня отшвырнуло назад.
Барбас наскочил на нежить и вцепился зубами в Посох Магнуса, повиснув на нём.
Вытащив из ножен Сияние Рассвета, я бросилась наверх, пока пёс не позволял мертвецу атаковать снова. Преодолев лестницу в три прыжка, через гулкий грохот крови в ушах, я услышала:
«Ты – недостойна!»
Поскольку это вовсе не было для меня откровением, я продолжила бежать по выступу, замахиваться клинком и кричать, чтобы придать себе храбрости. На сей раз воинственный клич звучал вполне сносно, поэтому, когда нежить повернулась ко мне и атаковала, я даже не остановилась и опустила клинок.
Слабость накатила так резко, что закружилась голова, на мгновение потемнело в глазах, а Барбас, поняв, что его тактика не сработала, отцепился от руки мертвеца и, разбежавшись, наскочил, ударив лапами. Охваченный огнем Меридии и отвлеченный псом-даэдра, противник прервал заклинание и поставил перед собой сияющий оберег, словно он мог чем-то помочь. Пламя с него мгновенно схлынуло, и мертвец поплыл над полом вверх по лестнице, углубляясь в храмовые помещения.