На помощь Одессе
Проводив дунайцев в Николаев, я занялся делами Одесской военно-морской базы, при помощи специалистов штаба флота и группы политработников проверил ее боеготовность - это было главным, ради чего Военный совет направил меня в Одессу.
Армии Южного фронта отходили с боями на новые оборонительные рубежи. Выход противника к Днестру (на отдельных участках врагу уже удалось его форсировать) означал реальную угрозу для Одессы. Генерал-лейтенант Н. Е. Чибисов, когда мы были у него с командиром военно-морской базы Г. В. Жуковым и ее военкомом полковым комиссаром С. И. Дитятковским, прямо сказал, что создание Отдельной Приморской армии обусловлено именно необходимостью прикрыть Одессу - важный промышленный и культурный центр Юга, крупнейший черноморский порт. Он подчеркивал, что этой армии необходимо тесно взаимодействовать с флотом.
Будучи с недавних пор командующим войсками Одесского военного округа (штаб которого переехал в Днепропетровск), генерал Чибисов возглавлял формирующуюся армию по совместительству и должен был оставаться тут лишь до прибытия командарма. Он, чувствовалось, вкладывал всю душу, стремясь сделать как можно больше. Его тревожило, что наших войск на одесском направлении, как он считал, пока недостаточно.
Мы знали друг друга еще по совместным учениям в мирные дни. В то время Никандр Евлампиевич Чибисов был заместителем командующего войсками округа. Прежнее знакомство сделало нашу встречу непринужденной и сердечной. Чибисов рассказывал, как помогало частям Красной Армии население заднестровской Молдавии, как люди, всего один год прожившие при Советской власти, расставались с нашими бойцами со слезами на глазах, умоляя скорее возвращаться. Многие из этих людей, особенно рыбаки, уходили с войсками на левый берег Днестра, в приморские районы [62] Одесщины (о том же услышал я и от моряков-дунайцев). Все это воскрешало в памяти лето сорокового года, когда я видел торжествующую Бессарабию, воссоединявшуюся с Советской страной. Как хотелось, чтобы там, за Днестром, верили и знали: мы обязательно вернемся, не обманем пробужденных у наших братьев надежд на новую жизнь!
Разумеется, главной темой разговора с Н. Е. Чибисовым были вопросы сугубо практические - чем и как может флот помочь развертываемой под Одессой Приморской армии. Генерал Чибисов хорошо представлял возможности морского оружия, и я тогда сожалел, что командовать здесь сухопутными войсками будет не он (но преемник ему нашелся достойный).
Одесская военно-морская база располагала сильной береговой артиллерией - более мощная имелась на Черном море только под Севастополем. За предвоенные годы прошли модернизацию старые батареи и были сооружены новые. Основу огневой системы базы составляли две 180-миллиметровые (с дальностью стрельбы до 35 километров) батареи: 411-я, стоявшая на окраине города, в районе Большого Фонтана, и 412-я - у пригородного селения Чебанка. Всего же база имела шесть стационарных батарей и пять подвижных. В подчинении командиру Одесской базы находились, кроме того, четыре батареи Очаковского сектора береговой обороны.
По докладу командования базы все батареи были в надлежащей боевой готовности, однако в этом следовало убедиться. На батареях, как и в других частях, куда я приезжал, объявлялась боевая тревога и проводились внезапные учения. Выучка личного состава оставляла хорошее впечатление. Но приходилось везде особенно тщательно проверять подготовку к обороне с суши, чему только недавно стали уделять серьезное внимание: долгое время в базе готовились отражать нападение врага главным образом с моря.
После отбоя тревоги завязывались беседы с бойцами. Почти всюду меня спрашивали: «Почему ушла с Дуная наша флотилия?», «Почему мы отдаем врагу наши города?», «Долго ли еще будет отступать Красная Армия?»… Трудные это были вопросы. И все, что я мог сказать в ответ, чувствовалось, не вполне удовлетворяло людей, привыкших к мысли, что если навяжут нам войну, то воевать будем не на своей территории.
А что фронт может еще более приблизиться к Одессе, многие краснофлотцы, по-видимому, были пока не в состоянии [63] себе представить. На 411-й береговой батарее артиллеристы стали просить, чтобы их послали на передовую, туда, где они смогут бить врага. Мои слова о том, что сухопутный противник может оказаться в пределах досягаемости для их орудий, они сперва восприняли чуть ли не как шутку. В одном сомневаться не приходилось: защищать Одессу, если это понадобится, моряки будут геройски.
Сам город войну уже ощущал. Как раз, когда я находился на этой батарее, со стороны моря появился немецкий самолет - очевидно, разведчик. На следующий день, 22 июля, на Одессу дважды налетали группы бомбардировщиков. Среди гражданского населения были убитые и раненые, военно-морская база потеряла троих краснофлотцев.
Осложнялись условия плавания на близких к Одессе участках морских коммуникаций - суда все чаще подвергались атакам с воздуха. Был поврежден теплоход «Аджария», и не затонул он лишь потому, что капитан успел посадить его на мель. А несколько дней спустя получили повреждения суда, стоявшие у причалов Одесского порта.
Неблагоприятное развитие событий на приморском фланге сухопутного фронта заставляло думать о подготовке к обороне Одессы как о неотложной практической задаче. 27 июля, сразу после моего возвращения в Севастополь и обсуждения обстановки на заседании Военного совета, командующий флотом направил командиру Одесской военно-морской базы директиву, которая, в частности, требовала немедленно приступить к созданию сухопутной обороны базы, ведя работы круглосуточно и используя все наличные силы и средства. Личный состав всех батарей предписывалось тренировать в стрельбе по сухопутным целям.
* * *
Случалось и в довоенной практике, и во время войны, что по каким-то вопросам мнения Военного совета флота и Наркомата ВМФ или Главморштаба не совпадали. Но что касается обороны Одессы, то тут не было необходимости ни в каких согласованиях точек зрения, ни в каких запросах. Не ошибусь, если скажу: все моряки, от краснофлотца до наркома, были единодушны в том, что флот должен защищать Одессу до последней возможности, защищать при любых обстоятельствах и даже в том крайнем, маловероятном случае, если бы для обороны этого города не хватило сухопутных войск.
Одессу ни в коем случае не сдавать, организуя ее оборону с суши и с моря, - таково было требование наркома [64] ВМФ. Эта установка была подтверждена высшим военным руководством. 5 августа последовала директива Ставки главкому Юго-Западного направления, командующим войсками Южного фронта и Черноморским флотом: «Одессу не сдавать и оборонять до последней возможности, привлекая к делу Черноморский флот».
По приказу наркома на флоте был сформирован - с подчинением командиру Одесской базы (и базированием частично в Очакове) - отряд кораблей северо-западного района в составе крейсера «Коминтерн», эсминцев «Шаумян» и «Незаможник», бригады торпедных катеров, дивизиона канонерских лодок, дивизиона тральщиков, подразделений сторожевых катеров, в том числе пришедших с Дуная, и вспомогательных судов. Командиром отряда назначили старого черноморца контр-адмирала Д. Д. Вдовиченко, военкомом - тоже ветерана флота батальонного комиссара Я. Г. Почупайло. «Кораблям базы поддерживать войска до последнего снаряда», - говорилось в приказе наркома. Для обороны Одесской базы и поддержки сухопутных войск нам предлагалось использовать по обстановке также корабли и авиацию основного ядра флота.
Нарком санкционировал оборудование маневренной базы на Тендровской косе, которая могла пригодиться как опорный пункт для поддержки и питания Одессы с моря в случае ее окружения. А такой оборот событий становился вполне вероятным.
* * *
На Черное море прибыл - для оперативного руководства действиями военно-морских сил и координации их усилий с сухопутными войсками - заместитель наркома ВМФ вице-адмирал Гордей Иванович Левченко. Его хорошо знали на всех флотах, особенно на Балтике, где Левченко еще до революции начинал морскую службу юнгой, а потом командовал Краснознаменным Балтфлотом. Мы с Гордеем Ивановичем были давно знакомы, неоднократно встречаясь по службе.