Сильнее, чем когда-нибудь с начала боев под Севастополем, проявилась сила нашего корабельного огня. По-видимому, он больше всего мешал противнику тем, что не давал сосредоточивать войска для атак. И гитлеровское командование стало делать практические выводы. Последовал налет авиации на недавнюю огневую позицию «Красного Крыма» в Северной бухте, но крейсер уже перешел в Южную. А 12 ноября, около полудня, появились группа за группой десятки бомбардировщиков. Часть их наносила удары по зенитным батареям, другие бомбили город, но главной целью массированного налета являлись корабли. И не все удалось уберечь…
Крейсер «Червона Украина» - он вел огонь по целям за Балаклавой, стоя на якорях недалеко от Графской пристани, - атаковали с разных направлений 28 пикировщиков Ю-87. Множество бомб разорвалось вокруг корабля, но были и прямые попадания. Экипаж самоотверженно боролся с хлынувшей в пробойны водой и вспыхнувшими на борту пожарами, на помощь пришли спасательные суда, однако отстоять крейсер оказалось невозможным. После пятнадцати часов напряженнейшей борьбы за него, перед рассветом 13 ноября, командир «Червовой Украины» капитан 2 ранга И. А. Заруба (всего неделю назад принявший крейсер у капитана 1 ранга Н. Е. Басистого) приказал личному составу [161] оставить корабль, который через несколько минут, резко накренясь, лег бортом на дно бухты.
При том же воздушном налете были серьезно повреждены эсминцы «Беспощадный» и «Совершенный», причем последний не мог вернуться в строй в обозримом будущем. А «Беспощадный» только накануне вышел из дока после заделки пробоин, полученных под Одессой.
Тяжелым уроном для флота явилась гибель крейсера «Червона Украина», первая на Черном море (но, надо сказать, и последняя за всю войну) потеря корабля такого класса. «Червона Украина» занимала достойное место в истории Черноморского флота. Корабль, заложенный еще до революции, явился первым крейсером, вступившим здесь в строй в советское время, в 1927 году. По постановлению VII Всеукраинского съезда Советов над его достройкой шефствовал ВУЦИК, а когда он начал плавать, шефство перешло к комсомолу Украины. На этом крейсере служила в молодые годы многие известные советские адмиралы.
Военком «Червоной Украины» батальонный комиссар В. А. Мартынов пришел ко мне, чтобы передать общую просьбу сошедшего на берег экипажа - оставить моряков крейсера сражаться в Севастополе. Военный совет удовлетворил эту просьбу, вполне совпадавшую с возникшими сразу же планами использования превосходных орудий корабля на суше.
Уже в ночь гибели крейсера военинженеру 1 ранга А. А. Алексееву из артотдела тыла было поручено сформировать и возглавить рабочую группу по снятию с него вооружения. Работы начались немедленно. Корабль затонул на неглубоком месте, и два палубных орудия удалось быстро снять даже без помощи водолазов. Дальнейший, уже подводный, демонтаж крайне осложняли бомбежки и артобстрел. Впервые в практике нашего флота команда водолазов делала свое дело под сильнейшими гидродинамическими ударами от близких разрывов в воде. Но люди выдержали это испытание.
После срочного ремонта орудия с «Червоной Украины» были установлены попарно там, где требовалось усилить огневую поддержку войск. Четыре новые дальнобойные береговые батареи, укомплектованные комендорами крейсера, вступили в строй в течение месяца. Одной из них, получившей огневую позицию на знаменитом по первой Севастопольской обороне Малаховом кургане, стал командовать бывший командир артиллерийской боевой части корабля[162] капитан-лейтенант А. П. Матюхин. Так же были использованы орудия с эсминца «Совершенный».
Но возвращусь к ноябрьским дням. Бои на правом фланге шли с неослабевающим напряжением. 13 и 14 ноября высоты за Балаклавой переходили из рук в руки. А боеприпасы к полевым орудиям приходилось расходовать все экономнее, и мы посылали в Москву телеграммы о настойчивыми просьбами ускорить поставки снарядов (доносили в Ставку также и о том, что имеем в резерве две тысячи бойцов, которых нечем вооружить). Тем шире использовалась береговая артиллерия, обеспеченная боезапасом. Обстановка не позволяла обращать внимание на то, что стволы тяжелых береговых орудий рассчитаны на сравнительно небольшое количество выстрелов.
Оборону в первом секторе эффективно поддерживала своими 152-миллиметровыми орудиями 19-я береговая батарея капитана М. С. Драпушко. Но она сама оказалась в тяжелом положении. Не башенная, с орудийными двориками открытого типа, эта батарея стояла над обрывом скалы, охраняя уже много лет вход в Балаклавскую бухту. Со стороны моря ее защищал бетонный бруствер, а со стороны суши она была очень уязвима. Когда батарею сооружали, не предвиделось, что противник сможет обстреливать ее с противоположного берега неширокой бухты.
Стремясь разделаться с батареей, срывавшей их атаки, гитлеровцы за несколько часов выпустили по ней около трехсот снарядов и бесчисленное количество мин. А убеждаясь, что батарея не подавлена, повторяли огневые налеты вновь и вновь. Многократно бомбила ее и фашистская авиация. На огневой позиции возникали пожары, нарушалась связь, выбывали из строя люди. Но батарея продолжала действовать, поражая и дальние, и близкие цели, последние - прямой наводкой.
Вот пример стойкости и мужества батарейцев, относящийся к расчету лишь одного орудия. Замковый комсомолец И. А. Щербак ослеп при разрыве вражеской авиабомбы, но даже не доложил об этом, пока шла стрельба, продолжая четко выполнять команды. Затем обязанности замкового взял на себя младший сержант А. Р. Лизенко, также комсомолец, одновременно командовавший орудием. Будучи тяжело ранен, и он не оставил в бою своего поста. От потери крови Лизенко, дернув в последний раз спусковой шнур, лишился сознания, которое уже не вернулось…
Ни одна из наших тяжелых береговых батарей не действовала тогда в таких условиях - почти на переднем крае. [163]
Отдельные орудия выходили из строя, но повреждения устранялись, и они стреляли снова. И две тысячи снарядов, которые батарея капитана Драпушко выпустила за те дни, много значили для предотвращения глубокого прорыва врага на правом фланге обороны. Только после отражения ноябрьского наступления, когда стало ясно, что линия фронта пока что останется менее чем в двух километрах от позиции 19-й батареи, ее орудия были перенесены в другое место.
* * *
Было очень тревожно за Балаклаву. Захват этого городка, оказавшегося в осаде вместе с Севастополем, несомненно, относился в ноябре к первоочередным целям противника (гитлеровское командование, естественно, знало, как использовалась удобная Балаклавская бухта англичанами и. французами, с которыми шли тут бои в прошлом веке). Положение на этом участке доходило до критического, фронт подступил к Балаклаве вплотную, но мы не допускали мысли, что она может стать неприятельской базой.
13 или 14 ноября я побывал в Балаклаве вместе с контрадмиралом Г. В. Жуковым и дивизионным комиссаром П. Т. Бондаренко. Западный берег бухты и часть городка уже простреливались ружейно-пулеметным огнем с занятых противником высот. Но в Балаклаве оставалось немало ее жителей, и их выдержка просто восхищала. В таких, а потом и в еще более трудных условиях балаклавцы жили много месяцев, помогая всем, чем могли, Севастопольской обороне. А рыбаки местной артели, рискуя жизнью, выходили даже на лов, радуя своей добычей и горожан, и бойцов.
Начальник штаба первого сектора майор С. А. Комарницкий доложил обстановку (комендант П. Г. Новиков и военком бригадный комиссар А. Д. Хацкевич находились на передовой). В этом секторе, как уже говорилось, у нас было пока мало сил. На участке одного из батальонов, понесшего большие потери, гитлеровцы прорвались в самом начале ноябрьского наступления, в результате чего и осложнилось положение под Балаклавой. Попытки восстановить прежние позиции имели пока лишь частичный успех. Сюда выдвигался армейский резерв - только что доукомплектованный 1330-й стрелковый полк, бывший 1-й морской, прославившийся под Одессой, который все еще называли «осиповским» по первому его командиру (полковник Яков Иванович Осипов был убит на пути к Севастополю в крымской степи). На пополнение этого же сектора предназначался новый [164] полк, формировавшийся из пограничников, которые продолжали прибывать на территорию СОР через фронт, по горным тропам.