Мы храним память о генерал-майоре П. Г. Новикове, верном сыне Советской Родины, как об одном из главных организаторов Севастопольской обороны.
* * *
Переполненный «Дуглас» (Ли-2) - последний транспортный самолет, взлетевший с Херсонесского аэродрома (нетранспортные, боевые улетели еще раньше), - вел старший лейтенант М. С. Скрыльников. Машина, стоявшая до вылета в капонире, прокатилась по земле среди разрывов снарядов и мин, в воздухе круто отвернула от возникшего впереди сплетения огненных трасс и нырнула в протянувшуюся над берегом полосу облаков. [317]
За нами не гнались, не преследовали нас вражеские истребители. Может быть, потому, что самолет улетел со значительным интервалом после остальных. Мы с Ф. С. Октябрьским сидели на откидной скамье в хвосте машины. Рядом - член Военного совета Приморской армии М. Г. Кузнецов, начальник тыла армии А. П. Ермилов. За весь полет никто не проронил ни слова.
Сели на небольшом аэродроме вблизи Краснодара. Когда были выключены моторы, ошеломила царившая здесь тишина. Ни выстрелов, ни разрывов… Оглушенные этой непривычной тишиной, опьяненные свежестью раннего летнего утра, мы в первые минуты едва воспринимали то, что говорили встретившие нас товарищи.
Но расслабляться было не время. Нас ждали на КП фронта - предстоял доклад маршалу С. М. Буденному и адмиралу И. С. Исакову. А затем надо было поскорее в Новороссийск, откуда посылались к Севастополю катера-охотники, тральщики, подлодки и другие корабли, имевшие шансы прорваться к тем участкам крымского берега, где ждали эвакуации продолжавшие сражаться группы севастопольцев.
3 и 4 июля в Новороссийск прибыли подводные лодки «Л-23» и «Щ-209» под командованием капитана 3 ранга Н, Ф. Фартушного и капитана 3 ранга В. И. Иванова, на которых находились Военным совет Приморской армии, командиры ряда соединений и частей, руководители партийных и советских органов Севастополя - всего почти двести человек помимо экипажей.
Переход лодок к кавказским берегам был трудным. Их преследовали и бомбили вражеские катера, долго не давая всплыть и проветрить отсеки, где люди задыхались от недостатка кислорода. Особенно в тяжелых обстоятельствах оказалась «Щ-209», на которой шли командарм Приморской И. Е. Петров, член Военного совета армии И. Ф. Чухнов, начальник штаба Н. И. Крылов, еще не вполне оправившийся после ранения, а также комендант береговой обороны П. А. Моргунов. С этой лодкой не было связи трое суток, и в штабе флота беспокоились за ее судьбу. Помню, Петр Алексеевич Моргунов, сойдя на причал, сказал, что чувствует себя родившимся вторично. Наверное, то же самое испытывали и остальные.
Малые корабли и катера со спасенными защитниками Севастополя приходили в различные порты Кавказа еще в течение нескольких дней. Но не все корабли, посланные за ними, смогли прорваться через вражескую блокаду. Борьба [318] на самых последних севастопольских рубежах, на которых насмерть стояли герои, отрезанные уже и от моря, шла до 9 июля. Есть сведения о том, что отдельные очаги сопротивления сохранялись и дольше. Некоторой части севастопольцев удалось прорваться в Крымские горы и соединиться с партизанами.
* * *
В те дни было опубликовано специальное сообщение Совинформбюро «250 дней героической обороны Севастополя», В нем отдавалось должное защитникам черноморской твердыни, подводился итог тому, что сделали они для победы над врагом, восемь месяцев сковывая и уничтожая его силы.
«…Оборона Севастополя, - говорилось в сообщении, - войдет в историю Отечественной войны Советского Союза как одна из самых ярких ее страниц. Севастопольцы обогатили славные боевые традиции народов СССР. Беззаветное мужество, ярость в борьбе с врагом и самоотверженность защитников Севастополя вдохновляют советских патриотов на дальнейшие героические подвиги в борьбе против ненавистных оккупантов»{51}.
Общие потери гитлеровцев в борьбе за Севастополь составили до 300 тысяч человек убитыми и ранеными.
Задержанный под Севастополем, враг проигрывал во времени и не мог уже достигнуть тем летом того, на что замахнулся. Но он был еще очень силен. Гитлеровцы угрожали глубинным районам нашей Родины, рвались к Волге. На юге надвигалась битва за Кавказ, означавшая новые суровые испытания также и для флота.
Черноморцы встречали их, имея за плечами бои за Одессу и Севастополь, явившиеся великой школой мужества, обогатившие флот огромным боевым опытом, в том числе многогранным, поистине неоценимым опытом теснейшего взаимодействия с сухопутными войсками. Одессу и Севастополь пришлось временно оставить, но под стенами этих черноморских городов еще более окрепла наша уверенность в конечной победе.
Каким ни тяжелым было лето сорок второго года, уже неотвратимо назревал коренной передом в ходе войны. Исторически обусловленный превосходством нашего передового государственного и общественного строя, он подготавливался титаническими усилиями нашей партии и всего советского народа, поднявшегося на защиту социалистического [319] Отечества. Осенью разгорелась грандиозная Сталинградская битва, и ее победоносный исход возвестил всем, что пришло время широким фронтом очищать от захватчиков советскую землю.
Памятными вехами совместных наступательных действий армии и флота стали на южном фланге фронта Малая земля, знаменитый Новороссийский десант в сентябре сорок третьего, овладение Таманским полуостровом, огненный Эльтигенский плацдарм на востоке Крыма… В марте сорок четвертого мы вернулись в Николаев, в апреле - в героическую Одессу. 9 мая, ровно за год до полной победы над гитлеровской Германией, советский флаг взвился над освобожденным Севастополем. Фашисты отчаянно пытались его удержать, но смогли устоять считанные дни на тех рубежах, где мы сковывали армию Манштейна восемь месяцев.
В августе 1944 года советские моряки высадились в Констанце, Варне, Бургасе. Последние уцелевшие к тому времени корабли врага стали нашими трофеями. Боевые действия на Черном море закончились. А Дунайская военная флотилия - больше уже не входившая в состав Черноморского флота, но им возрожденная и снаряженная - продвигалась все дальше в глубь Европы, поддерживая сухопутные войска, освобождавшие от фашистского ига Югославию, Венгрию, Чехословакию, Австрию…
Обо всем этом можно прочесть в других книгах. В моих записках рассказано о том, что выпало Черноморскому флоту, что было доверено ему и сделано им в первый год войны. Он был безмерно тяжким, принес нашему народу ни с чем не сравнимые страдания и жертвы. И все же памятен он не только тем, что под бешеным вражеским натиском нам приходилось отступать. Уже тот первый год показал всему миру: победить Страну Советов нельзя, невозможно. В борьбе за правое дело наши силы не убывали, а росли. Вместе с мощью материальной нарастал моральный потенциал нашей грядущей победы. Героями, достойными легенд, становились не только отдельные люди, но и полки, корабли, целые города.
Тем и бессмертен подвиг Одессы и Севастополя, что в годину грозных испытаний они вместе с другими городами-героями стали для всего народа символом нашей непобедимости. И вот уже десятки лет, в самые знаменательные для нас дни, вновь и вновь славят их торжественные залпы праздничных салютов.
Примечания
{1} В дальнейшем кораблестроительная программа претерпела изменения. В 1939 г. Комитет обороны при СНК СССР вынес решение о резком сокращении числа строящихся линкоров и тяжелых крейсеров, а с начала июля 1941 г. их строительство было прекращено. Основные усилия были перенесены на строительство легких сил флота. За 1939-1940 гг. мощность судостроения увеличилась в 3 раза. В течение 1938-1940 гг. промышленность передала Военно-Морскому Флоту 265 новых боевых кораблей различных классов (см.: История КПСС. М., 1970, т. 5, кн. 1, с. 126; История второй мировой войны 1939-1945. М» 1974, т. 3, с. 386). - Прим. ред.