Так что родители это пережили, как и все остальные в лагере, кроме одного человека. Моего наставника. Я подвела его и знала это. Просто не понимала, как исправить ситуацию.
Когда мы добрались до лагеря к полудню, Кэллам хранил молчание, которым одаривал меня с момента инцидента на лугу. Когда я спросила, нужна ли ему помощь, то в ответ он лишь покачал головой. Я не знала, когда моя следующая смена, и что мне предстоит делать. Да я и понятия не имела, есть ли у меня все ещё работа после всего, что я наделала.
Поэтому весь день я была слегка встревожена. На обед не было ничего нового. Я заметила это, тяжко вздохнув, на своём подносе. Жареные куриные ножки, сладкий картофель в фольге, запечённый кукурузный початок и одна булочка. Было несколько проблем с этим меню: я не ем темное мясо, а батат так вообще оскорбление для всего семейства картофельных. Я также была против кукурузы, так как она не имела никакой питательной ценности. Похоже, сегодня на обед будет лишь булочка.
К счастью, я не была очень голодна.
Было довольно трудно чувствовать что–то кроме мучительного стыда после сегодняшнего дня.
– Эй, Финикс. Хочешь посидеть со мной и моими друзьями? – Гарри стоял впереди меня в очереди и направлялся к одному столу, в то время как я шла к совершенно другому, за которым мы сидели вчера.
Я бросила взгляд на стол его друзей. Он был длинным – мальчики сидели кучей вместе, а те, кто, по–моему, были их родными, примостились по краям. Я не была уверена, что впишусь туда.
– Спасибо за приглашение, но сегодня я побуду здесь.
Я поставила мой поднос на пустой стол и улыбнулась Гарри. Это было странно – его забота обо мне. Может, это было просто приглашение поесть с ним и его друзьями, но я знала, почему он это делал. Он просто не хотел, чтобы я оставалась одна.
– Уверена? Я не против, да и мои друзья тоже.
Я кашлянула, чтобы сдержать улыбку. Мы можем подменять друг друга в заботе.
– Уверена, но спасибо.
Он хорошенько вгляделся в меня, возможно, и я так делала с ним, и попытался определить, было ли сказанное мной правдой или ложью, прежде чем кивнуть.
– Ладно, но я вернусь, когда мама появится.
Я прикусила щеку изнутри.
– Думала, мы разобрались с этим вчера.
– Да, но она сказала, что точно придет. В этот раз обязательно.
Вместо того чтобы спорить с ним, я сменила тему.
– Повеселись со своими друзьями. Ты знаешь, где найти меня, если понадоблюсь.
Я помахала ему и скользнула на свое сидение. Только я подняла голову через долю секунды, как Гарри уже был на другой стороне столовой.
Не знаю, сколько я наблюдала за его гиперобщительностью, о существовании которой я раньше не подозревала, но кто–то сел рядом со мной и поставил на стол поднос.
– Прости. Я опоздала. Ждала твоего отца, надеясь, что он...
Мамин голос умолк в тот момент, когда она отвлеклась, осматривая зал в поисках Гарри.
Я бы показала ей, где он был, если бы не была так шокирована ее присутствием.
Когда минуту спустя на ее лбу пролегла морщинка, я указала ей в сторону Гарри.
– Он там. С группой варваров, которые звучат и выглядят так, словно вот– вот отрыгнут.
Мама нашла его как раз тогда, когда он приземлился на свое сидение, залпом выпил банку коды и издал звук, который отразился эхом на весь зал.
Я улыбалась, пока ковырялась в своей булочке. Он определено овладел этим «искусством».
– Гаррисон? – прошептала она, будто не могла сопоставить в своей голове мальчика, носящегося по кафетерию с руками в воздухе в знак победы, с тем, с кем провела десять лет, делая вид, что растит его.
Когда мама была на грани того, чтобы встать и остановить его, я схватила ее за руку.
– Не надо, пожалуйста. Он просто веселится. Позволь ему это сделать, хорошо?
Мама взглянула на свои руки, в которые я вцепилась ногтями. Что– то неизвестное отразилось на ее лице. Я не помню, когда в последний раз прикасалась к ней. Да и когда она прикасалась ко мне.
– Я не собиралась мешать этому, Финикс. Как бы тебе ни было тяжело поверить в это, но я не всегда стою на страже спокойствия.
Она, должно быть, заметила мою реакцию, потому что добавила:
– Ладно. Хорошо. Большую часть времени так и есть.
Она что улыбалась?
– Помимо того, что твой брат пропал, – она кашлянула, – как прошел твой день?
Мама взяла вилку и опустила ее в вареную фасоль.
– Это был твой первый день в качестве официального вожатого, не так ли? Как все прошло?
– Эх, да. Первый день.
Я разорвала булочку на кусочки и покрошила их в куриные ножки.
Мама опустила вилку.
– Это был плохой день.
Мне было интересно, почему сейчас, когда я хотела забыть обо всем этом, она решила нажать на кнопку родительской заботы.
– Он не был крутым, это уж точно, – пробормотала я.
– Что случилось? – она подняла бровь в свойственной ей манере.
– Кроме того, что мои родители словно сошли с ума, ища Гарри, хотя должны были знать, что он со мной. И что я соврала своему наставнику, Кэлламу, о том, что вы подписали разрешение? – пробурчала я, вздыхая. – Это все прошло плохо.
Мама молчала с минуту, наблюдая за мной.
– Ты совершила ошибку. Из которой, надеюсь, сделаешь выводы. Хорошо, что с Гарри все в порядке. Вот, что имеет значение.
Она взяла вилку, но снова замерла над своим подносом.
– Кто такой Кэллам?
Я спохватилась спустя минуту. Я не хотела разговаривать с мамой о нем, но больше, не хотела, чтобы она поняла это.
– Он просто ещё один вожатый. Бен поручил ему тренировать меня следующие несколько недель.
Она кивнула, но я знала одно. Она поняла, что я что–то скрываю. Мамы – профессионалы в этой области.
– Где он сидит?
Мама небрежно осмотрела столовую.
– Не знаю, – я начала осматривать помещение, как и она, притворяясь, что не представляю себе, где бы он мог быть. – Скорее всего, с другими вожатыми.
Я указала на столы, приготовленные для них. Два стола были заняты, и люди за ними шумели, разговаривая, а третий был тих и пуст, за исключением одного человека.
– Кто из них?
– А?
– Кэллам. Кто из них?
Когда она посмотрела на меня, то я поняла, что мама насквозь видела мою «не–понимаю–о–ком–ты» манеру поведения.
Поджав ногу под себя, я указала на него.
– Это Кэллам.
Она изучала его некоторое время взглядом, а затем обратила свое внимание на меня.
– Связывалась с друзьями?
Да. И нет. Они были заняты тем, что наслаждались летом. А я притворялась, что делаю то же самое.
– Я переписывалась с Эмерсон, но ты знаешь, она занята. Да и меня нет всего два дня.
Я накинулась на картофель так, словно это была кукла вуду, а моя вилка – булавкой. На удивление, это оказалось очень действенным.
Мама кивнула.
– Я уверена, что все думают о тебе.
Абсолютно.
Как долго она ещё будет сидеть здесь и допрашивать меня? Сколько мне ещё быть здесь, прежде чем я смогу уйти не так заметно?
– Я знаю, мы не особо говорили об этом, но как ты справляешься со всей этой ситуацией с Китсом?
Окей, мама подняла тему моих бывших отношений? Боль ещё не прошла, вот как я справлялась с этим.
– С Китсом? – я отодвинула поднос. – Ты про то, как он со мной расстался? Потому что я не знаю, что ты имеешь в виду. Для меня это было больше, чем расставание.
– Финикс… – мама протянула руку, словно пытаясь успокоить меня или что–то в этом духе. Но с меня хватит. Слишком много родительского вмешательства для одной ночи.
– Знаешь что, мам? У тебя есть мое разрешение, благословение и поддержка, чтобы притворяться родителем для Гарри. Он мал и все ещё невинен, чтобы понимать это твое поведение а–ля мать года.
Я стремительно встала со своего сидения.
– Я справлялась с этим сама два года без матери, которая притворялась, что заботится обо мне. И смогу ещё год, пока не уеду из дома, так что прибереги это для Гарри. Я уже наслушалась вашей с отцом лжи на всю жизнь.
Ее лицо было спокойно, пугающе спокойно. Ее глаза даже не вспыхнули от гнева. Если бы не тот факт, что ее грудная клетка двигалась быстрее, то ничего бы не выдало того, что ее только что отчитала перед лицами множества людей дочь–подросток.