Так какого черта я вела себя как в глупом кошмаре, так ему улыбаясь? Особенно, когда мои прошлые отношения с треском провалились.
– Ты занята? – вдруг спросил он, взглянув на группу на лужайке.
«Да. Занята. Оцениванием тебя и упреками за это».
– Нет, – ответила я, позабыв обо всех своих делах, ждавших исполнения до того, как мое падение всполошило весь лагерь.
– Можешь помочь кое с чем?
– Да, – выпалила я, поздно осознав, что не знаю, на что согласилась.
– Мне нужна твоя помощь здесь, – он кивнул в сторону лужайки и туристов.
Когда он снова протянул руку в ожидании, я оттолкнулась от крыльца и поднялась. Я едва могла смотреть на этого парня – все пошло бы крахом, если бы я дотронулась до него.
Он направился к лужайке, оборачиваясь, чтобы убедиться, что я иду следом.
– С чем именно я должна помочь? – спросила я, стараясь не глазеть на то, как двигаются его бедра при ходьбе… или его зад в действии.
Мне нужно было вмешательство. Чертов удар реальности. Мне нужно было перестать замечать все прекрасное в этом парне и найти что–то плохое. Я начала повторять в голове одну и ту же фразу:
«Это слишком хорошо, чтобы быть правдой».
– Я хочу показать на тебе, как пользоваться спасательным жилетом.
Он потряс гигантским оранжевым жилетом в воздухе и поманил меня другой рукой.
«Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Слишком хорошо», – бормотала я мысленно, подходя к нему.
Туристы любезно зааплодировали добровольцу–жертве падения. Он присоединился к ним и тоже захлопал.
Я сделала небольшой реверанс и напомнила себе, что обещала и не хотела знакомиться с парнями. Мне без того хватало проблем.
Он без раздумий встал позади меня и просунул мои руки в жилет.
– Чтобы убить время, сыграем в любимую игру лагеря Кисмет. «Узнать тебя поближе».
Я проглотила ком в горле. Лучше уж пройтись по горячим углям. Лицом.
– Не волнуйся. Это не больно.
Он выглянул из–за меня, словно знал, что я буду в панике от перспективы излить душу кучке незнакомцев.
– Откуда ты? – спросил он, уже стоя передо мной и застегивая жилет.
Я выдохнула. Не больно.
– Калифорния.
Послышался свист среди наблюдавших.
– Земляки, – он кивнул мне так, словно нас что–то связывало.
Я тоже кивнула, будто знала, что это значило.
– Из какой части?
– Санта–Моника, – ответила я.
Он присвистнул и застегнул пряжку на жилете.
– Должно быть, там хорошо. Песок и пляж.
Я не знала, дразнил он меня или говорил серьезно. Его лицо говорило о первом, но голос – об обратном.
– А откуда ты?
Вот так. Теперь это была честная игра.
– Оттуда, где нет пляжа и песка.
Он затянул следующий ремешок на моей груди, когда я кашлянула. Должно быть, они подумал, что это намек на его размытый ответ. И это сработало.
– Инглвуд, – ответил он. – Дом, милый дом.
– Оу, – сказала я, немного удивившись. Не то чтобы я провела там много времени или знала достаточно местных людей, но он не говорил и не одевался как те, кого я знала.
– Сколько тебе лет, Санта–Моника?
– Семнадцать. Почти восемнадцать.
Когда он застегнул последнюю пряжку, я вдохнула. Все это время я не дышала.
– А тебе, Инглвуд?
– Недавно исполнилось восемнадцать. Я родился в прекрасное время.
Он снова покачал головой, будто между нами возникла новая связь. Я сделала так же в ответ, все ещё ничего не понимая. Боже, какая я глупая.
Тихий смешок пролетел по группе туристов, о существовании которых в последние три с половиной секунды я забыла.
Я потрясла головой и дала себе знаменитый пинок под зад, чтобы выбросить из головы все это.
– Так, теперь мы знаем, откуда ты. Может, пора узнать и твоё имя.
Он поправил жилет на плечах. Грубо. Он не относился ко мне как к нежному цветку. Одной моей части это нравилось, но другая не была так уверена.
– Финикс, – ответила я.
Говорила ли я это лично ему или группе людей? На всякий случай, я сказала это достаточно громко, чтобы все могли услышать.
– Как мифическая птица, что восстала из пепла.
Он указал руками на жилет и взглянул на туристов так, будто сейчас было самое время для вопросов, если таковые имелись. Я никогда не думала, что использование спасательного жилета требует столь тщательной демонстрации. Это казалось очевидным.
– Моя мама говорит, что наши имена отражают то, чем мы становимся. Думаешь, она права?
– Это вопрос с подвохом, – ответила я
– Почему?
Судя по самодовольной ухмылке, что он мне послал, он знал ответ.
– Потому что если я отвечу, что она права, то подтвержу, что я птица, восставшая из пепла, а если нет, то оскорблю твою маму.
Он проверил, плотно ли сидит жилет, пару раз сильно дёрнув за застёжки и грубо встряхнув их.
– Подвоха нет. Клянусь. Просто вопрос.
Я вела беседу с милым парнем на глазах у десятка людей, стоя в оранжевом спасательном жилете. Впервые. Надеюсь, этот раз был и последним.
– Ну, я явно не похожа на птицу. Так что вот ответ на твой вопрос.
Он прищурился.
– Хочешь сказать, что моя мама ошиблась? Что она врет?
Мои плечи под жилетом опустились. Великолепно. Теперь я его оскорбила.
От отторжения до кокетства, а затем до оскорбления. Не думаю, что я когда–либо производила худшее впечатление.
– Что? Конечно, нет. Я имела в виду…
Он ещё секунду простоял с подавленным выражением лица, а затем оно исчезло и сменилось улыбкой. А потом он рассмеялся.
– Я просто подколол тебя.
Я хотела отпихнуть его руку. Снять жилет и убежать отсюда. Вместо этого, я продолжила стоять и дала ему закончить смеяться. И как тут оставаться хладнокровной?
– Не дай ему добраться до тебя, деточка! – крикнула пожилая женщина, похлопав рукой в воздухе так, словно хлопала меня по спине. – Со временем, ты разовьешь иммунитет к Кэлламу.
– Сколько летних каникул вы провели здесь, Мэри Джо? – спросил Кэллам, сощурив глаза, потому что солнце светило прямо ему в лицо.
– Двенадцать, дорогой.
– И когда же вы окончательно выработали «иммунитет» ко мне? К вашему сведению, я приезжаю сюда всего лишь восьмой год.
Мэри Джо слегка подтолкнула локтем мужчину рядом с ней, он явно был ее мужем. Такой вывод можно было сделать по стилю их спортивных костюмов: ее ужасающе фиолетового и его флуоресцентно–оранжевого.
Они переглянулись и засмеялись.
– Ближе к концу прошлого лета.
Он задел меня своим плечом.
– Поняла? Тебе нужно просто бывать возле меня на протяжении восьми лет, и тогда выработаешь «иммунитет» ко мне. Что бы это ни значило, – Кэллам посмотрел на Мэри Джо и ее мужа и пробурчал. – Мне нравится думать, что я передаю всем свой настрой, а не что ко мне нужно вырабатывать «иммунитет».
На секунду все замолчали, будто не веря своим ушам. А затем начали расходиться.
– Да, да, надеюсь, вы все внимательно наблюдали за использованием спасательного жилета, – добродушно прорычал Кэллам. – Ваши жизни зависят от этого.
Туристы продолжали смеяться. Он им нравился. Здесь была также пара девушек моего возраста, которые выглядели так, словно он им тоже нравился. Или, по крайней мере, та его часть, которой я не могла перестать восхищаться, когда он шел впереди меня.
«Внимание, шикарная задница». Так назвала бы это Эмерсон.
– Какой твой самый большой страх, Финикс? – спросил Кэллам, подняв весло с земли. Он держал его так, будто все ещё проводил инструктаж.
– А? – переспросила я
– Твой самый большой страх, – медленно повторил он, – если ты забыла, мы играем в «Узнать тебя поближе». Если вдруг у тебя плохая кратковременная память.
– Оу, – ответила я, размышляя. Это был личный вопрос. Слишком личный, чтобы рассказать об этом толпе незнакомцев, поэтому я и хранила молчание.
– Поражение. Вот мой главный страх.
Он продолжал рассекать воздух веслом.
– Поражение в чем?
Я ненадолго задумалась. Хотя мне и не надо было.
– В чем угодно
Он подошёл ближе, видимо, чтобы задать ещё вопрос, но я его опередила.
– А какой твой самый большой страх?
Если он и был удивлен этому вопросу, то не показал этого. Он все крутил веслом, так же плавно и уверенно.