- Глаза спрятали, сучки, команды смирно не было!
Внезапно дверь в стене отворилась, и во дворик вышел небольшого роста мужичок со свирепой мордой, на погонах золотые завитухи. Увидев его, охрана вытянулась и напряглась, не иначе, как пожаловал их начальник.
- Смирно! – прозвучала команда, и я поднял подбородок чуть выше, как когда-то в армии на построениях.
Начальник несколько секунд всматривался в нас, презрительно сморщившись, словно ему показали здоровенную кучу дерьма.
- Вас, низких ублюдков и мразей! – начал он, как и все местные, нараспев, но таким важным тоном, мля, менты везде одинаковые. – Собрали тут с одной целью – довести решение суда до ваших тупых мозгов. Все вы приговорены к каторжным работам в Грязной Зоне на девятом секторе, сроком в двадцать лет. Так что, чем быстрее вы загнётесь, тем чище станет воздух в нашей империи.
Офицер посмотрел на красномордого здоровяка и рявкнул:
- Накормить, и через двадцать минут погрузить в грузовики.
Через несколько минут мы сидели в столовой и с аппетитом уминали какую-то кашу со здоровенными кусками мяса, ещё каждому дали по тарелке салата, так что я вполне успешно наелся, эх поспать бы… Но спать нам, естественно, никто не дал. Дали три минуты на туалет и перекур, а затем погрузили в военный тентовой грузовик, пристегнули к полу массивными цепями, и вскоре мы в сопровождении двух джипов охраны не спеша катили по городу.
Сидел, смотрел из кузова на проезжающие мимом автомобили, и думал о своей странной доле. Еду топтать двадцатку, сам не зная, за какие грехи, плюс весьма интересный суд у местных. Взяли и приговорили заочно, ни тебе адвокатов, ни судьи в мантии. Тупо выписали одну на всех путёвку, и такое посетило чувство, что заранее.
Взглянул на своих спутников – Саша Пушкин блаженно кемарил в углу, похоже, он редкостный фаталист, всё пофиг, уверен, повидал за троих на своём веку. Эрнест Матвеев судя по всему, молился, его губы шевелились и подрагивали, а глаза налились влагой и предательски блестели. Антон уселся напротив меня у самого борта, и с мрачным видом смотрел вдаль, желваки вовсю играли на его лице. Остальные шестеро заключённых тоже погрузились в с вои мысли, уставившись на свои цепи, все мужики как один среднего роста, похожи друг на друга.
Один из них внезапно посмотрел на меня и произнёс:
- Что, послужил императору, наёмник?
- У тебя какие-то проблемы? – спросил у него, смотря ему прямо в глаза.
- Проблемы? – мрачно ухмыльнулся тот. – У тебя могут быть проблемы, когда братья в лагере узнают, кем ты раньше был. Очень большие…
- Тебе чего надо?
- В лагерях не выжить по - одиночке, особенно в девятом секторе, не радиация сожрёт, или зверьё, так «девятинцы» зарежут.
- Что за девятинцы? – я задал, похоже, идиотский вопрос, так как все остальные из шестерых «одноликих» со снисходительными улыбками взглянули на меня.
- Ну ты даёшь, Воропай! – покачал головой мой собеседник. – Зови меня Романом.
- Можешь звать меня Мясом! – в тон ответил ему. – У меня с памятью проблемы, не помню ни хрена, так что проясни, что там за «девятинцы»?
Роман испытующе посмотрел на меня:
- Это пожизненно осужденные, наиболее авторитетные из них. Они организовали свой клан, и назвали его в честь сектора, где находится наш лагерь. И с ними считается даже начальство колонии – поселения, короче, ничего хорошего там никого не ждёт.
- А от меня-то чего тебе надо?
- Чтобы выжить, надо организовать свою, так сказать, стаю, иначе никак. Я знаю, что ты надёжный парень, поэтому приглашаю к нам, вместе легче будет, поверь. Чем больше у нас зубов, тем лучше, я уже бывал на «Девятке», знаю о чём говорю. Я помогу тебе не попасть в непростую ситуацию, а ты прикроешь мою спину.
- Да не вопрос, согласен! – пожал я плечами, а про себя подумал, что особо ничего не потеряю, если приму предложение, кивнул на Пушкина. – Его можно с собой взять?
- Бери, мы итак сами ему хотели предложить!
- Благодарствую! – произнёс Сергеевич, и продолжил дремать дальше.
- Антон, ты с нами? – спросил Роман у здоровяка, было видно, что они знакомы.
- С вами! – кивнул тот, и смачно сплюнул на капот внедорожника охраны, следовавшему за нашим грузовиком, а солдат, стоявший за здоровенным пулемётом, недобро покосился на наглеца.
- Ну, значит, тогда слушаем внимательно. Я старший, без меня рта не открывать, говорить буду я, а не то, зацепят за слово, и привет! На крайняк, говорите, мол, все вопросы к Роману. Стоять друг за друга насмерть, не проявлять слабины, особенно в первые месяцы. Всё понятно?