— Мне очень жаль, — сказала я.
Внутри зашевелилось знакомое чувство безнадежности и потери. Смерть и боль — все эти тени и одиночество. Но видя отчаяние людей, оставшихся позади, быть частью обломков чьей-то жизни, это разрывало меня на части. За ее слезами скрывалась боль, и у меня не было слов исцеления, ничего реального, что я могла бы предложить.
Почему я все еще здесь, в то время как Айзека не стало?
Маленький шанс, что в моей жизни произойдет что-то особенное. Судьба и удача — чушь собачья. Просто иногда случаются вещи, и поиск смысла в них ни черта не дает.
— Это было быстро, — сказала я, впиваясь ногтями в ладони. — По-моему, он даже не почувствовал этого. Он просто ушел.
Дрожащими губами она кивнула, хотя это больше походило на дрожь.
— Он спас мне жизнь, он и Джон. Ты должна это знать.
— Он это сделал?
Я кивнула.
— Он был бы рад, что ты выбралась, — сказала она.
— Думаешь?
— Да.
Молчание затягивалось. Наконец подруга увела девушку Айзека.
Я думала, что покончила со слезами, однако, старое колючее чувство пришло легко.
— Мне нужно уйти.
Ханг вздохнула.
— Иди…
Почти бегом я направилась прямо в ближайший туалет. Не останавливаясь, пока не заперлась в одной из кабинок. Опустив крышку унитаза, я сидела и просто пыталась дышать. Вдох и выдох, легкие двигаются, на самом деле в этом не было ничего особенного. Так почему же, черт возьми, это было так трудно?
Я оставалась там до конца обеда. Иногда лучше всего спрятаться. Наверное, мне следовало делать это почаще.
***
Проблема началась с «Над пропастью во ржи».
Конечно, это может быть просто книга. Страницы, чернила и клей, ничего больше. Но она лежала на моей школьной парте, смотрела на меня, дразнила меня, в то время как учительница английского болтал перед классом.
— … ваше эссе будет включать в себя интерпретацию тем, содержащихся в путешествии Холдена по Нью-Йорку в пятидесятых годах, бла-бла-бла. Оно должно быть сдано в следующую пятницу и будет составлять двадцать процентов вашей оценки, бла-бла-бла. Есть вопросы?
Моя рука взлетела вверх.
— Идит? В кои-то веки обратила внимание, не так ли? Хорошая работа.
В эти дни моя сосредоточенность была немного ослаблена. У всех свои проблемы.
— Я Иди. И можно выбрать другую книгу?
— Нет, Иди. — Миссис Райдер бросила на меня усталый взгляд поверх очков. — Это должна быть книга «Над пропастью во ржи». — Она повернулась к остальным. — У кого-нибудь еще есть вопросы?
Я снова подняла руку.
Учительница бросила на меня кислый взгляд.
— Просто я уже изучала эту книгу в своей последней школе.
— Значит, в этот раз у тебя не будет проблем, — сказала она.
— Но это бессмысленно, — продолжала я. — Он депрессивный ребенок, бродящий по Нью-Йорку, случайно встречающий друзей и незнакомых людей, ни от одного из которых ему не становится лучше, потом он заболевает и возвращается в школу, конец.
Абсолютная тишина. Все глаза в классе были устремлены на меня. Те, что были позади меня и принадлежали определенному парню, имели особый вес.
— Это великое произведение американской фантастики. — Миссис Райдер поджала губы.
— Но к этой книге прилагается подсчет трупов. — Я не могла заткнуться, не хотела. И должна была заставить ее понять. — Из-за нее погибали люди. Ради всего святого, я удивлена, что НСА (Национальная стрелковая ассоциация США) не прилепила сертификационную наклейку на переднюю обложку.
Позади меня Джон выругался.
— Идит. — Ее взгляд смягчился, и она поднялась на ноги. — Успокойся. Достаточно.
— Но что, если это случится снова? — спросила я, тоже встав, сердце и легкие напряженно работали. — Что, если тоска подростка-онаниста Холдена Колфилда снова приведет кого-нибудь в ярость, и он застрелит нескольких человек? Что тогда? Такое случалось и раньше, но на этот раз все свалится на нашу голову.
— Иди…
— Холден Колфилд — убийца!
***
Кушетка в кабинете психиатра была удобной. Очень удобной. Я могла бы свернуться калачиком и заснуть, если бы не все эти глупые вопросы.
— Как ты себя чувствуешь сегодня, Иди?
— Прекрасно. — Я откинулась на спинку дивана персикового цвета, улыбка застыла на моем лице. Не уверена, смогу ли я продержаться целых пятьдесят минут; мои щеки уже начали болеть. — Спасибо.
Все в офисе было оформлено в успокаивающем, ничем не угрожающем грязно-белом цвете. На одной стене висел аккуратный ряд дипломов в рамках. Из окна открывался прекрасный вид на парк.