Вместе мы с ним делали вдох. Воздух врывается внутрь, задерживается, затем выталкивается наружу.
— Предполагается, что движется только рука на твоей груди. О, и ты должен думать о расслаблении на выдохе, — сказала я. — Давай еще раз.
— Это то, за что твоя мама платит тому психиатру целое состояние?
— Заткнись и дыши. — Я вдохнула, задержав дыхание, и попыталась думать о чем-то мирном. Затем выпустила все это наружу.
— Как долго мы будем этим заниматься? — спросил он, глубоко вдохнув.
— Столько, сколько потребуется. Продолжай.
Я выключила лампу, наблюдая за его очертаниями в темноте, ожидая, когда заработает мое ночное зрение. В нужном ритме его грудь поднималась и опускалась. Потом я поняла, что он все еще был в ботинках. Не так уж и удобно. Возня со шнурками усложняла дело, и он, возможно, немного посмеялся бы надо мной за то, что я суечусь в темноте. Но какая разница.
— Закрой глаза и сосредоточься, — сказала я.
— Они закрыты. — Несколько минут спустя он зевнул и прошептал. — Я пойду, пока твоя мама не вернулась домой.
— Хорошо.
Я легла рядом с ним, прислушиваясь к его дыханию, и почувствовала, как прохладный ветерок врывался в открытое окно. Все было идеально.
Мы оба прекрасно уснули.
Глава 38
— Эдит Роуз Миллен!
— Что… — пробормотала я, изо всех сил стараясь проснуться.
Свет ослепил меня, длинное тело Джона шевельнулось у меня за спиной. А в дверном проеме стояла мама с раскрасневшимися щеками и яростью, пылающей в ее глазах. И, как ни странно, Мэтт, ее бывший парень, тоже стоял в моей комнате.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — завопила мама, возвышаясь над нами двумя.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
— Мама. Я могу…
— Что ты можешь? — ее взгляд метался между мной и Джоном, наконец остановившись на нем. — О, Боже мой, это тот парень из «Дроп-стоп»? Боже, так и есть.
— Мэм. Я… — Джон поспешно убрал руку, которой он обнимал меня за талию, и ногу, которую перекинул через одну из моих. Я не могла смотреть на него. Смущение поглотило меня целиком и выплюнуло обратно просто ради забавы.
— Он мой друг, — я села, потерев глаза.
— Он твой друг? — как попугай повторила мама, гнев наполнял каждое слово.
— Да.
Мэтт шагнул вперед, положив руку маме на поясницу.
— Полегче.
Она бросила на него злобный взгляд, прежде чем вернуться к насущной проблеме. Ко мне.
— Иди, у тебя есть ровно десять секунд, чтобы объяснить это, прежде чем ты будешь наказана пожизненно. Черт возьми, ты все равно наказана пожизненно.
И… я не знаю, мне просто… на самом деле было все равно. Теперь, когда мой разум в основном бодрствовал, драма не казалась такой сокрушительно огромной.
— Он мой друг, мама, и он важен для меня. Очень важен. Я понимаю, что это выглядит плохо, и я не должна приглашать к себе парней, не говоря уже о том, чтобы приглашать парня к себе в постель. Но его штаны надеты, как и мои. Так что, пожалуйста, успокойся.
— Успокоиться? — мама снова повторила за мной, недоверие отразилось на ее лице.
— Насчет штанов она права, — сказал Мэтт.
Мама не ответила.
Тем временем Джон украдкой искал свою рубашку среди постельного белья. Ну и дела. Я чувствовала, как в ней нарастает гнев, праведная родительская ярость. Из всех ночей она решила ворваться в мою спальню сегодня в… Боже, четыре утра. Мама слегка покачнулась на ногах, скрестив руки на груди и нахмурившись. Мэтт немедленно придвинулся ближе, обхватив ее рукой за талию и прижав к себе. Мамино платье было облегающим, а каблуки высокими. Вся эта сцена вызвала у меня подозрения. Этот мужчина всегда был моим любимым из немногих маминых бойфрендов, но мама не оставляла мужчин на ночь.
— Что вообще здесь происходит? — спросила я. — Почему Мэтт здесь? Не то, чтобы я не рада тебя видеть, Мэтт.
Он кивнул.
— Мы сейчас не об этом говорим, — сказала мама сквозь стиснутые зубы. — Ты беременна?
— Нет! — воскликнула я.
— Ты занимаешься с ним сексом? — отполированный красный ноготь нацелился прямо в сердце Джона.
— Боже, мам. Ничего не произошло. Мы просто лежали здесь вместе, хорошо? — что в принципе было правдой.
Мэтт усмехнулся.
Придурок.
Подумать только, он был моим любимчиком, но больше нет. Даже с учетом того, что он научил меня играть в бильярд. Между тем взгляд, который мама бросила на него через плечо, свел бы с ума любого другого мужчину. Мэтт просто пожал плечами.