Мамина улыбка на секунду померкла, когда она поднялась и вытерла руки салфеткой.
— Неподходящее время. Интересно, кто бы это мог быть.
— Хочешь, я открою? — спросила я.
— Нет. Все в порядке. — Ее пальцы скользнули по затылку Мэтта, когда она проходила мимо. Буэ. Она открыла дверь, ее спина выпрямилась при виде человека, стоявшего там. Она излучала враждебность. — Слушаю.
— Я сделаю все, что нужно, — произнес знакомый глубокий голос.
— Джон? — я встала, удивленная его появлением.
— Как бы ни потребовалось доказать Вам серьезность моих намерений, я сделаю это, — сказал Джон.
Мама склонила голову набок.
— Неужели?
— Да.
Скрестив руки на груди, мама отступила назад и в сторону, открывая нам вид на Джона, стоящего в дверном проеме. Он был в темно-синих джинсах и белой рубашке на пуговицах с закатанными рукавами. Его волосы были аккуратно собраны сзади в конский хвост, а в руках он держал два букета ярких цветов. Он выглядел удивительно хорошо. Уверенный и решительный, если не считать нарочито нейтрального выражения его лица, и того, как его взгляд постоянно перемещался между мной и мамой.
Меня, с другой стороны, прошиб пот. Мое сердце забилось в два раза быстрее, и, что еще хуже, оно болело. Забавно, как я могла так на него реагировать, когда только сегодня утром увидела его на английском?
Мэтт просто ухмыльнулся. Самодовольный ублюдок.
— Моя дочь — не игрушка, — заявила моя мать. — Надеюсь, ты это понимаешь.
— Да, мэм.
— Если я хотя бы заподозрю, что ты торгуешь или втягиваешь ее в какие-то неприятности, я уничтожу тебя. Это понятно?
— Да, мэм.
— У тебя были очки передо мной за спасение ее жизни, но теперь они пропали в результате того ночного визита на выходных. Это понятно?
Кивок.
— Ты начинаешь с нуля. Произведи на меня впечатление.
— Да, мэм, — сказал Джон, протянув ей один из букетов цветов.
— Хорошее начало. Иди садись за стол, — приказала она, закрыв за ним дверь. Все еще выглядя глубоко несчастной, она сказала ему в спину. — Надеюсь, что однажды у тебя будут дети, и ты поймешь, на что это похоже. Страх. Беспокойство. Вы двое состарили меня.
Джон рискнул едва заметно улыбнуться в мою сторону.
— Но не заводи детей с моей дочерью, — сказала мама. — Или если это будет с моей дочерью, то не в ближайшее время.
— Да, мэм. — Джон сел на стул рядом со мной, в то время как я, наконец, опустила зад на свой стул.
Он здесь. Святое дерьмо, он действительно здесь. На семейном ужине.
Он полностью завладел моим вниманием, вручив мне второй букет.
— Спасибо, — прошептала я, крепко держась за цветы. — Ты здесь?
— Да.
— Почему?
— Потому что ты здесь, — сказал он, как будто это было очевидно.
Мне нечего было ответить.
— Юная любовь, — пробормотала мама себе под нос.
Она хлопала дверцей кухонного шкафа, гремела ящиком со столовыми приборами. И все это для того, чтобы накрыть для нашего гостя. Должно быть, он чувствовал себя таким желанным гостем.
Ужин прошел довольно гладко, большую часть разговоров вели Мэтт и Джон. Я не знала, что сказать, а мама все еще была в гневе. К счастью, Мэтт потащил ее и ее враждебность на задний дворик после десерта, оставив нас с Джоном убираться. Мы стояли возле посудомоечной машины, спиной к окнам.
— Храбро сработано, — сказала я, на всякий случай понизив голос.
— Твоя мама страшна. Но она не страшнее наркомана с пистолетом.
— Верно.
Он улыбнулся, и я испытала очень слабый оргазм или что-то в этом роде. Я точно не уверена. Но это было приятно.
— Мне нужно идти. Андерс хочет, чтобы я потренировался с ним сегодня вечером, — сказал он. — Проводишь меня?
— Думаю, это разрешено. — Я направилась к раздвижным сетчатым дверям. — Я провожу Джона.
— Десять минут, — сказала мама. — Я засекаю время.
Я отвернулась от нее и закатила глаза.
— Хорошо.
Снаружи дул холодный осенний ветерок.
— Еще раз спасибо за цветы, — сказала я, стараясь не дрожать.
— Не за что.
— И за то, что пришел.
Он вопросительно на меня посмотрел.
— Ты же сама сказала этим утром. Нужно перевести все на официальный уровень.
— Я не хочу, чтобы тебе приходилось это делать из-за моей мамы и ее нового статуса коменданта.