Надо выждать еще с полчаса, подумал Мэлор. Боже, что мне предстоит… Года три. Один в этом неуютном холодном зале, с экраном во всю стену, и за экраном — ничего, только звезды и пустота, и туманный шар Терры в пятидесяти тысячах километров… Как будет трудно…
Дверь открылась, и Мэлор в панике повернулся. Но это лишь Мэриэн — просунула головку в каюту, пропела улыбаясь: «Спокойной ночи, приятных снов…» и удалилась снова. Ничего, подумал Мэлор злорадно, завтра ты у меня попляшешь…
… - Честное слово, по нему никак нельзя было сказать, что он задумал такое! Был такой же, как всегда… Честное слово! — она жалобно смотрела на Чжу-эра.
Тот стоял, широко расставив ноги, положив ладонь на рукоять комбинатора, перед дверью в экспериментальный зал. Дверь была заперта. Толстая сталь отливала платиной, на ней лежали две четкие тени — коренастая, массивная — Чжу-эра и женственная, стебельковая — Мэриэн.
— Недооценили, — пробормотал Чжу-эр и опять, в который раз, долго нажал кнопку вызова. Экспериментальный зал не отвечал. — Что за бессмыслица? Что он может там сделать? Вы уверены, Мэриэн, что у него нет связи?
— Нет, — закивала Мэриэн, — я же каждый день считывала показания… — ее голос набухал скрытыми слезами.
— Да если бы и была, все равно нигде нет приемников… Что за бессмыслица!
— Он же был такой, как всегда; ласковый, глупенький, теленочек, кто мог подумать… Я уверена, что после той я как солнце была для него, он так клянчил, чтобы я осталась спать с ним…
— Хватит, — жестко бросил Чжу-эр, перестав терзать кнопку. Сквозь непроницаемую маску его лица пробилось на секунду раздражение. — Если он не отзовется, я отключу зал из сети воздухоснабжения. Да и отсечь его машины от источников энергии — дело получаса… Что за чертовщина, он сошел с ума! Он задохнется там и замерзнет, его машины будут немы…
— Так сделайте это! — крикнула Мэриэн. Ее голос рвался.
— Успеем. Я хочу понять, что он мог придумать. Он не включил пока аппаратуру, на генераторах ни ватта… Что ему могло там понадобиться, он же понимает, что выкурить его оттуда — пустяковое дело.
Чжу-эр был зол. Он терпеть не мог быть один, когда приходится самому придумывать решения, а потом еще за них отвечать. Он не мог простить Ринальдо этого проклятого доверия, которое тот ему оказал, послав лично присматривать за опасным ученым. Все приходилось делать самому, никто не говорил: голубчик, сделайте, пожалуйста, то-то и то-то… Все это было нестерпимо хлопотно, и страшно, и нервно, а теперь еще вот такой финт…
В микрофоне раздался отчетливый щелчок, и чуть измененный электроникой голос Мэлора спокойно произнес:
— Я слушаю.
Мэриэн дернулась.
— Почему ты ушел? — взволнованно крикнула она.
— Сколь отрадно слышать слезу в этом голосе, — ответил Мэлор. — А я уж думал, ты кибер.
Чжу-эр наклонился у уху Мэриэн и шевельнул губами.
— Я тебя обидела? — воззвала она. — Я что-то сделала не так?
— Ну что ты! — возмутился Мэлор. — Разве может кукла что-то сделать не так?
— Что?! — отчаянно крикнула Мэриэн. Из микрофона выплеснулся издевательский, садистский смех Мэлора.
— Чжу-эр с тобой?
Она в недоумении повернулась к Чжу-эру. Тот непроизвольно пожал плечами.
— Да, я здесь, голубчик. Что это ты надумал такое? Все складывалось так чудесно, тебе дали еще две энергостанции…
— Мало, — сказал Мэлор.
— Имей же совесть, — проговорил Чжу-эр, — там, внизу, люди недоедают, спят под дождем…
— Мне плевать на конкретных людей, — ответил Мэлор, — у меня цивилизация на шее.
Чжу-эр подобрался, совершенно неожиданно услышав из микрофона знакомые слова и интонации.
— Слушайте меня внимательно, сволочи, — пророкотали микрофоны. — Если не поймете- спросите, я повторю. Усвойте, зар-разы, как таблицу умножения. Мне нужна энергия, и вы мне ее дадите. Я посчитал, вы три года будете строить мне энергостанции по всей планете, спать под дождем и жить впроголодь, ясно? И строить мне энергостанции.
— Он сошел с ума, — прошептала Мэриэн. Чжу-эр качнул головой. Нет, это было не сумасшествие. Он узнавал интонации, и тело уже просилось в подтянутую позу, и поправить ремень, перечеркивающий грудь…
— Что вы говорите, Мэлор? — спросил он и сам испугался того, что назвал вдруг затравленного, забившегося в экспериментальный зал мальчишку на «вы».
— Я говорю, вы слушаете, — ответил Мэлор. — Не прослушайте, это может обернуться трагедией. Вас, как и уважаемого Ринальдо, подвела некомпетентность. Меня услали сюда, чтобы я делал связь и не смел мутить воду и мешать карты Ринальдо и его команде. Не возражайте, я все понял, пес вас возьми. Можно подумать, надпространственной связи не все равно — полтораста миллионов километров или полтораста парсеков. Дело лишь в энергии, ее действительно нужно очень много. Я просчитал. Так вот слушайте. Я не хочу, чтобы Солнце стало сверхновой. Или даже просто новой. Светило Терры несравненно ближе, и тот, кто может прекратить процессы, ведущие к вспышке, тот может их и начать. Начать мгновенно. При попытке ворваться ко мне я нажимаю кнопку. При попытке отключить мой воздух, пищу или что-то еще я нажимаю кнопку. Одним словом, при любой попытке каким-либо образом оторвать меня от пульта я взорву здешнее солнце. Я знаю, как это делать, я профессионал, а не дилетант, как те несчастные нейтроноскописты, между нажатием кнопки и взрывом пройдет не больше получаса. Двадцать семь минут с секундами, как видно из моих расчетов. Вы хорошо меня слышите и понимаете?