«Почему молчишь, Чанов? Не бойся, лейтенант! Страх — обманчивый советчик! Если он одолеет тебя…»
— «Земля»! Я — Триста первый! Причина ясна. Клапан! При включении левый клапан открывается не полностью. С трудом удерживаю самолет. Так идти на посадку невозможно. Разрешите катапультироваться?
Командир облегченно вздохнул. Теперь причина известна. Посадка без клапанов — дело очень сложное и опасное, особенно ночью. Здесь нужно самообладание.
— «Земля»! Снижаюсь! Сигнальная лампа — показатель уровня горючего — загорелась. Разрешите прыгать?
Донев понял, что страх снова охватил летчика. Разве так мог поступить опытный командир после того, как одержана победа и причина аварии ясна?
— Триста первый! Я — «Земля»! Катапультирование запрещаю! Подготовиться к посадке! Без клапанов! Полоса свободна. Заходи и смотри, чтобы приземлиться в ее начале!
— «Земля»! Горючее заканчивается! Разрешите посадку с обратной стороны полосы! «Земля»! Разрешите…
Командир улыбнулся, но улыбка получилась сквозь слезы. Посмотрел на часы — хватит ли у Чанова горючего, чтобы сделать заход и посадить самолет? Донев приказал заходить на посадку. Он учел направление ветра. Всю ответственность брал на себя. Естественно, ему необходимо безграничное доверие летчика.
— Триста первый! — почти прокричал Донев. — Заходи к началу посадочной полосы и садись!
Его крик утонул в грохоте близкой грозы. Посмотрев на черное небо, он увидел, как сигнальная лампочка самолета вздрогнула, быстро описала дугу и начала снижаться. «Успеешь! Нужно успеть, Чанов, Чанов! Нужно!»
Десятки глаз с аэродрома видели, как огненная точка разделилась на три световые части, осветившие корпус самолета. Стремительно скользнув по дорожке, он прокатился мимо командного пункта, и грохот его двигателя разнесся по всей равнине.
Полковник Донев вскочил: «Быстро машину!» Усаживаясь в газик, он почувствовал острый запах горелой резины. «Видимо, баллон шасси…» — мелькнуло у него. Внезапно охватила страшная усталость.
Когда фары осветили самолет, командир увидел, как прозрачный колпак плавно отодвинулся и летчик встал в кабине. Затем, неуверенно перешагнув на крыло, спрыгнул на бетон. Полковник поспешил к нему. Лейтенант выпрямился и пытался доложить, но Донев не слушал. Схватил за руки и пристально посмотрел ему в лицо.
— Благодарю вас… за доверие, товарищ полковник! — прошептал пересохшими губами летчик.
— А я тебя — за мужество! — ответил ему Донев. — А доверие я даю тебе взаймы! Потом вернешь! Может, мне, а может, другому потребуется… — засмеялся полковник, по-отцовски обнимая Чанова. По их огрубевшим от пота комбинезонам застучали первые капли дождя.
ИНСПЕКТОР
Полковник видел, что ребята старались изо всех сил, хотели показать, какие они хорошие солдаты. Казалось, все было в лучшем виде, но все-таки чего-то не хватало, чтобы на душе все стало спокойно и легко. Он чувствовал какую-то тяжесть, хотел отвлечься, но она с каждым днем нарастала, лицо становилось усталым, неприветливым, холодным.
Он прекрасно знал тонкости военной службы. Начал их изучать, будучи гимназистом, в боевой группе, затем на опасных партизанских тропах. А какой приобрел опыт в тяжелые дни войны! Там потерял пальцы на левой руке. Однако боль исходила не из заросших обрубков, а откуда-то изнутри, давила на затылок, и он невольно морщился. Его сердитое лицо смущало и пугало солдат. Как сумасшедшие, бегали они от одного спортивного снаряда к другому, словно на крыльях, преодолевали различные рвы, стенки и другие препятствия. Бегали, лазали по канату, ползали. На выгоревших куртках проступили темные пятна пота. Они просто задыхались от усердия и все ждали хотя бы улыбки на лице инспектора, но увы — она не появлялась.
«Эх, если бы с нами был командир батареи!» Но старший лейтенант в эти дни, как назло, находился на экзаменах. В который уж раз докладывали седому полковнику, что их командир сдает вступительные экзамены в военную академию и что такого командира батареи, как он, больше нет во всем соединении. Потому что их командир самый опытный, смелый, подготовленный, самый-самый… Но сейчас, как раз во время инспекторского смотра, они оказались без своего командира! Если в чем-то их постигнет неудача, как они будут смотреть ему в глаза, когда он возвратится? Хотя и изнемогали от усталости, после отбоя ложиться спать не спешили. Собирались в душной палатке, снова и снова повторяли разные схемы, инструкции, наставления. Никто не допускал и мысли, что не выдержит такого напряжения, никто не охал и не жаловался. Подбадривали и показывали пример друг другу, надеясь, что рано или поздно инспектор оценит их по достоинству, поймет, какую силу они представляют…