Хлопнула калитка, во дворе послышались шаги. Накинув халат, Нана выглянула в окно. Она узнала Занина. С бьющимся сердцем подбежав к двери, повернула ключ. Занин вошел в комнату, снял фуражку и, с улыбкой искоса оглядев Нану, сказал:
— Прости.
— Наконец-то! — Видно было, что терпение ее на исходе и что, если он будет продолжать держаться с ней так, как в доме Саира, в следующий раз она еще подумает, открывать ли ему. — Сообразил все-таки, что и в этом пустынном краю существуют правила хорошего тона… Садись.
— Аллах прогнал меня из дома Саира, господь возвращает меня к тебе, дорогая, для исповеди и прощения!
— Мое жилье не мечеть и не церковь, господин подпоручик! Как же ты бросил свою службу?
Занин сел к столу, положил ногу на ногу и принялся перелистывать книгу. Оба молчали. Наконец он поднял голову. Стоящая около него Нана смотрела на него с плохо скрываемым раздражением.
— Какой же ты друг? — Занин покачал головой. Бросив на стол «Капитана Дрейфуса» и словно выжидая, как Нана отреагирует, добавил: — Чувства угасают быстро… Разве я виноват? Не огорчайся.
— Да я больше огорчаюсь, выбрасывая изношенное белье!
Он засмеялся.
— Ничего смешного, господин подпоручик! — крикнула Нана, скрестив на груди руки и глядя в потолок.
Занин придвинулся к ней вместе со стулом и сказал уже серьезно:
— Нана, я говорю с тобой официально. Что сказала тебе Асина в прихожей? Подумай, не спеши с ответом.
— Тебя это очень интересует?
— Не меня — службу.
— Ты только за этим пришел?
— Асина и вправду почувствовала себя плохо?
— В медицинской практике есть такие случаи… Когда молодая, лишенная ласки женщина встречает вот такого нахала…
— Пожалуйста, оставь свои шутки. Скажи: ей действительно стало плохо или, может быть, есть какая-то другая причина?
— Поди спроси у нее, она ведь одна! — процедила Нана сквозь зубы.
— Что она тебе сказала? — настаивал подпоручик.
— Не она, глаза ее говорили! Думаю, ты прекрасно понял о чем.
— Ну, хорошо. — Он встал, взял фуражку. — Ладно, скажу!
Отобрав у него фуражку, Нана усадила Занина и, обняв за шею, стала страстно целовать его лоб, глаза, щеки. Он терпеливо ждал, когда кончится это своеобразное наказание.
— Просила ее извинить, — продолжала Нана. — Только и всего. Впрочем, звала нас в гости в другой раз… Если я буду занята, можешь отправляться один. Теперь найдешь дорогу. Будет и бастурма из серны, и овечья луканка, и кислое молоко… И милый диалог в комнате, освещенной красной лампой.
— Спокойной ночи, — сказал подпоручик, надевая фуражку.
Он слышал, как нервно повернулся ключ в замке за его спиной.
Шагая по улице под моросящим дождем, Занин попытался подвести итог всему тому, что предстояло сделать этой ночью и что он предварительно согласовал в штабе. План его сводился к следующему: ночью милиция должна была освободить задержанного в автобусе Саира; он явится в Красново после полуночи; Караосман, который, безусловно, был на нашей территории, знал, что Саир задержан; теперь же, узнав, что его освободили, непременно явится к нему домой; подпоручик воспользуется помощью Наны, которая проведет его в дом Саира, уже окруженный (засада во дворе и на сеновале), затем, проводив Нану, вернется и возьмет на себя руководство задержанием или ликвидацией Караосмана… Первая часть его плана была более или менее выполнена, хотя сейчас, оценивая результаты, он понимал, что план несовершенен, а в некоторых отношениях даже наивен: какая-то мелочь, до сих пор неизвестная ему, портила всю игру…
Ворота вырисовывались все яснее. Все рельефнее выступал силуэт часового. Подпоручик спешил доложить командиру обстановку, а потом вернуться к дому Саира и взять на себя руководство засадой.
7
Капитан Игнатов заканчивал бриться перед маленьким зеркальцем в своем кабинете, когда, постучав, вошел подпоручик Занин. Для командира участка были приготовлены две комнаты в постройке, которые служили когда-то кухней и столовой лесничества, но Игнатов редко туда заходил: то был на границе, то служба задерживала его в кабинете на всю ночь.
— Садитесь, подпоручик, — сказал Игнатов, не оборачиваясь. — Как дела? Что-то уж слишком быстро вы нагостились! Или, может, отказались от этой идеи?