ДО ЗАВТРА ЕЩЕ МНОГО ВРЕМЕНИ
— Подпишите свои свидетельские показания! — сказал следователь, протягивая пачку листов, исписанных витиеватым, крупным и некрасивым почерком.
«Как будто культурный парень, а человека ни во что не ставит… Будет копаться в душе, пока не вытащит то, что ему нужно, и бросит в каталажку», — грустно подумал старшина Белов, бегло читая написанное. В его сознании снова воскрес тот тяжелый день, о котором он только что рассказал.
Было воскресенье. Мог разрешить пяти бойцам увольнение в город. Как всегда, собрал их после обеда, проверил, кто и как выполнил задачи, и поставил вопрос на голосование: кто окажется счастливчиком?
Солдаты рассудили по справедливости и сами предложили имена увольняющихся. Трудно что-либо скрыть от коллектива. Спросил их намеренно об Арсове. Они не соглашались. За три дня до выходного ему прокололи талон за нарушение правил дорожного движения. Не заслуживает — и все тут. Потом капитан Боев, начальник штаба, снова позвонил ему: «Почему не отпущен в увольнение рядовой Арсов? Ведь он уже наказан за свое нарушение». Белов ответил, что коллектив взвода не согласен, чтобы Арсов получил увольнение в город. Боев вскипел и приказал немедленно выписать ему увольнительную. Старшина поколебался и в первый раз за время службы пунктуально не выполнил приказ, а выдал солдату его служебную книжку и направил к начальнику штаба. Так рядовой Арсов получил увольнение в город…
Да, все было записано точно. Но разговор заткнулся. Следователь прерывал его, в резкой форме задавал вопросы, нервничал. Почему? Белов вспомнил, что частенько встречал его вместе с капитаном Боевым. Неужели свалят вину на его седую голову? Получится крайне несправедливо, но… пусть будет так.
Белов нервно расписался и возвратил бумаги. Кто знает, почему в голову ему втемяшилась мысль, что следователь задумал против него что-то недоброе.
— В каком уставе записано, что командир обязан спрашивать у своих подчиненных, кого отпускать, а кого не отпускать в город? — второй раз спросил капитан.
Белов помолчал, подумал секунду и ответил, что по уставу он отвечает за воспитание подчиненных ему бойцов. Упорно внушал им контролировать себя, помогать друг другу, быть постоянно бдительными, потому что командир не всегда будет с ними. А увольнение — это не просто поощрение, им пользоваться следует по справедливости. В данном случае бойцы знали, что об Арсове есть указание сверху, но отказали ему в поощрении, так как он совершил проступок.
Следователь сложил протокол в зеленую папку, сунул ее в портфель и собрался уже уходить, но снова завел разговор о происшествии.
Белов сдержанно ответил:
— Около трех часов меня подняли по тревоге. Когда прибыл в казарму, мой взвод был уже в полной готовности. Выехали колонной… Катастрофа произошла на рассвете.
— При анализе крови рядового Арсова обнаружен большой процент алкоголя. Как вы объясните этот факт? Мне кажется, что вы что-то скрываете! Ваши солдаты тоже изворачиваются.
— Мои бойцы говорят правду! Если они о чем-то не сказали, значит, не знали!
— Прошу вас, прошу! Мне очень хорошо известна солдатская душа. Не утверждайте с такой уверенностью, смотрите, чтобы потом не жалеть!
— Мне жалеть не придется, я за своих солдат ручаюсь!
— И за Арсова? — улыбнувшись, спросил капитан.
— Нет! За него не ручаюсь! Прислали его во взвод неизвестно откуда, одни неприятности от него, но… В сущности, по этому вопросу я уже доложил… Разрешите идти?
На улице его встретило ласковое осеннее солнце. Оно еще припекало, хотя все говорило о том, что осень уже пришла. Белов чувствовал ее своими ревматическими коленями, слышал по призывным крикам журавлей, караваны которых каждый день снижались над казармой, видел ее по желтым листьям, падавшим на аллею перед штабом и доставлявшим ему массу неприятностей. Ведь с этих канадских тополей и начались объяснения с начальником штаба. Вспоминалось, как он вызвал его и приказал: «По утрам, когда прохожу по аллее, чтобы не видел больше на асфальте ни одного листочка!» С того дня солдаты из взвода Белова — хозяйственники, шоферы штаба — дежурили с метлами в руках. Шутники не упускали случая, чтобы подразнить их. Конечно, эти насмешки дошли и до солдат, а больше всего злили листья, которые непрерывно падали один за другим. Однажды утром старшина крайне удивился, увидев, что на тополях не осталось ни одного листочка. Через полчаса Белов навытяжку стоял перед начальником штаба и не мог ответить на его вопросы.