Каждый день после обеда Белов навещал гарнизонный госпиталь и справлялся у врачей о состоянии здоровья его бойцов. Сообщения были тревожными: у двоих из пострадавших были переломаны ребра, а у шофера Арсова — сотрясение мозга. Жалел их старшина Белов, как своих родных детей, желал им скорейшего выздоровления, встречи со своими родителями, а уж потом… И к рядовому Арсову не было зла в сердце Белова, хотя он был главным виновником происшествия. Молодой еще, может и ошибиться…
Однажды его вызвали к главному выходу, кто-то хотел видеть по срочному делу. Шел и волновался. Из частной «Волги» вышел полный мужчина и ждал старшину около машины, а когда тот подошел, холодно спросил:
— Ты старшина Белов?
— Да, я! По какому вопросу? — протянув руку, спросил старшина, но приезжий не принял ее.
— Если потеряю сына, знай, упеку в тюрьму!
— Но подождите! Кто вы такой? Так вдруг — и угрожаете?
— Я Арсов! А кто я и какой, узнаешь. Моли бога, чтобы мальчик поправился!
Смуглое лицо Белова стало желто-серым. Ему хотелось схватить этого пахала за грудки, встряхнуть как следует и спросить, знает ли он, сколько бессонных ночей из-за его сына провел старшина. Сколько ему стоило труда приобщить его к военной науке, сделать из него солдата! Знает ли отец, что его сын — избалованный лентяй, и в этом виноват только он, а не старшина Белов. Целую неделю потребовалось на то, чтобы научить этого баловня пришивать воротнички и пуговицы!..
— Вы сами убиваете своего сына, — растягивая слова, сказал Белов. — И сделали это не теперь, когда он свалился на машине в пропасть, а значительно раньше. В его фляжке нашли виски, а такое питье, да будет вам известно, в нашем городе не продается…
— Ты подложил ему виски специально, чтобы свалить вину на него, но следователя не проведешь, ему известны такие дела. Будь уверен!
— Ах вот оно что! — четко выговаривая каждое слово, приблизился к нему Белов. — Вот этими руками выхватил я из лап смерти вашего сыночка. Обмывал кровь, перевязывал раны! Эти руки всю жизнь помогали солдатам, но никогда не делали подлости…
Белов протянул к нему свои большие мужские руки, но Арсов оттолкнул их и двинулся к машине. Колеса взвизгнули, и камешки, как дробь, ударили в лицо старшины. Он еще долго стоял и смотрел туда, где скрылась «Волга». Стоял безмолвно и неподвижно. Внутри словно что-то оборвалось. Даже не сразу почувствовал, как заболело натруженное сердце, потому что душевная боль была сильнее, а от такой боли лекарств нет…
Расследование дела по автомобильной катастрофе было назначено через три месяца. Несмотря на тяжелые травмы, ребята поправлялись быстро. Белов часто навещал их, подбадривал, рассказывал о товарищах.
Когда командир полка возвратился из отпуска, Белов сразу явился в его кабинет. У командира был капитан Боев, и старшина хотел уйти, но полковник остановил его и попросил остаться. Белов подал рапорт об увольнении. В нем было написано: «Прошу в связи с возрастом…»
Командир молча прочел рапорт, подумал, еще раз взглянул, хотел положить на стол, но, посмотрев на старшину, протянул его капитану Боеву. Потом встал, подошел к окну и долго смотрел на тополя, которые тоскливо раскачивали голыми сучьями.
— Белов! — обратился он к старшине. — В автомобильной катастрофе никакой твоей вины нет! Следствием это доказано… Хочу лично просить тебя остаться еще на один год! Вот прибыли из школы семь молодых сержантов. Кто их научит службе? Кого мы будем ставить им в пример? Ты очень нужен молодым, Белов! Хотя бы еще годик. Давай подумай — и завтра… решим.
— Хорошо, подумаю… — взволнованно ответил Белов, отдал честь и вышел.
В чистом осеннем небе снова тянулся караван журавлей. Белов остановился, чтобы послушать их курлыканье, но от главного входа донеслась музыка и нестройная песня. Прибыли молодые солдаты. Старшина быстро зашагал дальше. Сердце опять взволнованно забилось. «Интересно — боли-то нет! Завтра нужно дать ответ. До завтра еще много времени…» — подумал старшина и заторопился, чтобы встретить бойцов очередного призыва.
САМОНАКАЗАНИЕ ЗА СТРАХ
Вчера закончили стрельбы, а сегодня с раннего утра снова на ногах. Ищем неразорвавшийся снаряд. Мы уже прошли по меньшей мере двадцать километров. Куда только не заглядывали! Проклятый неразорвавшийся снаряд словно сквозь землю провалился. Тогда лейтенант из полигонной команды разделил группу на две части. Сам, пошел с одной, а старшим другой назначил меня. Всегда так случается — в самые ответственные и трудные моменты младший сержант отсутствует, а я попадаю как кур во щи. Ведь я всего-навсего ефрейтор, а должен его замещать.