— Не бойся! О наказании будем думать потом, а сейчас нужно догонять роту…
Единственный ЗИЛ огласил ревом окружающие холмы и плавно покатился по ровной дороге. Дождь усилился, и щетки стеклоочистителя со скрежетом задвигались по ветровому стеклу. Бонев оторвался от своих мрачных мыслей. Все его внимание было сосредоточено на раскисшей, грязной дороге и потерянной из виду колонне роты. Он до боли стискивал леденящую баранку и до конца выжимал педаль газа. Тяжелая машина стремительно неслась по глубокой колее. Мутные лужи разлетались из-под колес, но старшина не сбавлял скорости. Временами он поглядывал на опущенную голову солдата. «Спит или потерял сознание от высокой температуры?» Боневу было ясно одно: солдат болен, любой ценой нужно догнать колонну и найти ему врача. Его тревожил пот, от которого слиплись белокурые волосы на лбу. Пугали побледневшие губы, которые с жадностью хватали воздух, хриплое, неровное дыхание солдата. Он все яростнее давил на газ, машина с опасной скоростью неслась по скользкой дороге. Массу хлопот доставил ему этой ночью щупленький паренек-шофер. Много машин они вытащили из грязи на дорогу, а если сейчас их машина где-то застрянет, едва ли найдется кто-нибудь, чтобы помочь им. Пока пройдет тягач, наступит рассвет.
Сколько времени прошло с тех пор, как сел за руль, Бонев определить не мог. Болели глаза, ноги дрожали от напряжения, но он не расслаблялся ни на секунду. По бледнеющим и запотевшим стеклам кабины он понял, что начинает светать. Старшина уже четко различал заполненные водой колеи и чувствовал, что скоро догонит роту.
На востоке облака низко опустились к горизонту, и над ними загорелось красное сияние восходящего солнца. Не прошло и десяти минут, как Бонев увидел в редкой акациевой роще боевые машины и суетящихся около них людей. Свернул с дороги и остановился. От толчка солдат вздрогнул и открыл глаза.
— Доброе утро, Орлин! И все-таки мы их догнали! А ты как себя чувствуешь? Прошел у тебя озноб? — спросил озабоченный Бонев, приложив руку к мокрому лбу солдата. — Нет еще, горячий как огонь…
Солдат неожиданно схватил его руку и поцеловал. Большая горячая слеза упала на нее, и старшина отдернул руку.
— Ты что? Хорошенькое дельце! Мы ведь мужчины, и вдруг слезы. Все пройдет, сам увидишь, — сказал старшина, почувствовав, что в горле у него пересохло.
— Внутри жжет, товарищ старшина, не могу дышать! — со стоном проговорил солдат и посмотрел на него горящими глазами.
С этого момента Бонев с трудом мог вспомнить, как развивались дальше события. Может быть, командир роты направил его? Или он сам вызвался отвезти солдата в больницу в ближайший город? Что там у него обнаружили: двустороннюю пневмонию или только острый бронхит?..
Пожилой врач крайне медленно ощупал и прослушал солдата. Потом в коридоре сообщил:
— Здоровье у парня слабенькое, старшина. Хорошо, что сразу доставили в больницу. Вовремя заметили, иначе… — не досказал он, увидев взгляд старшины.
Бонев, уже уходя, попросил доктора сделать все возможное, чтобы к концу учений вернуть им солдата здоровым.
Доктор сдержал слово. Когда учения закончились, Бонев снова на своем заляпанном грязью ЗИЛе заехал в городок и забрал из больницы солдата.
— Мне уже лучше, товарищ старшина. Давайте я сяду за руль, — попросил шофер.
— Сиди смирно и учись, как нужно брать крутые повороты на двух колесах, — шутливо ответил Бонев и по-свойски похлопал его по плечу. — Ах, а учения были на славу! То дождь льет, грязь непролазная, то холод, а мы учимся. Но все кончилось благополучно. А тебе полагается десять дней отпуска по болезни.
— Не много радости от такого отпуска! — пробормотал солдат.
Рота возвратилась в казарму, и притихший было район зашумел, как улей. После обеда старшина построил отпускников и отвел к дежурному. Рядового Бонева не было среди них. Нашел его сидящим на одной укромной скамейке.
— Ты почему не явился в строй? Ведь тебе предоставлен десятидневный отпуск.
— Мне некуда ехать, товарищ старшина. Никто не ждет! Уж лучше я здесь останусь.
— А ну пошли со мной! — схватив его за руку, сказал Бонев.
— Куда?
— Домой! А уж там решим…
И вот они вдвоем молча шагают к кварталу, где живет Бонев. Старшина с любовью смотрел на еще бледное после болезни лицо молодого солдата, и радость теплилась в его груди.
Вошли во двор с чистеньким домиком, и Бонев нажал на кнопку звонка. Прошло несколько секунд, дверь отворилась, и на пороге появилась его жена с приветливой улыбкой на лице.
— Хорошо, что пришел. Только что мне сообщили, что в Доме матери и ребенка есть очень миленький ребеночек… Девочка! Может, сразу и пойдем?