Открыл дверь и застыл от удивления. Передо мной стоял Ванков, а за спиной у него кто-то еще. Я заглянул через плечо. Луничава, инженер! Дора!
— А ну, кум, встречай гостей! — весело закричал Ванков и обнял меня своими сильными руками так, что кости затрещали. Потом повернулся к Доре и, едва сдерживая смех, сказал: — Одна кукушка решила свить гнездо. Пора пришла…
Она милым жестом зажала ему рот. Лицо ее сияло. Она очень похорошела, как всякая влюбленная женщина.
В НОВОГОДНЮЮ НОЧЬ
В пять часов вечера тридцать первого декабря я был в зените своего счастья. В моей холостяцкой квартире царил полный хаос. И в этом хаосе любимый голос, значительно приятнее праздничной музыки:
— Кирчо, твоя рубашка готова! Можешь надевать!
Принимаю еще теплую от утюга рубашку и целую руку, которая мне ее подала. Руку Эмы. Это имя вам, конечно, ничего не говорит? Не правда ли? Но я затрепетал от счастья при мысли, что эту долгожданную ночь мы проведем вместе, что она будет решающей в нашей жизни, что…
Все, что могло взбрести в голову двадцатитрехлетнему лейтенанту, прослужившему в войсках пятнадцать месяцев, приходило мне на ум. Я имел полное право радоваться. Целый год воевал, чтобы покорить сердце самой капризной и самой красивой девушки (по моей оценке) педагогического института. Должен признаться, молодой адвокат, к которому она была безразлична, доставил мне массу неприятностей. Кроме всего прочего, в этом небольшом городке он один носил бородку, которая была ему очень к лицу.
Теперь это уже все в прошлом…
Однако не могу скрыть, что, пока составляли списки караула на Новый год, я переживал мучительные дни. Как там вертели, прикидывали, не знаю, но «честь» быть дежурным в новогоднюю ночь выпала мне, холостяку. Два дня болел. Все мои планы с Эмой рушились. А адвокатик прислал ей приглашение на новогодний бал.
— Этот самонадеянный бородатый шкет, этот напомаженный и надушенный козел… — плевался я и сквозь зубы говорил: — Кирчо, будь мужчиной! Прими этот тяжелый удар своей лейтенантской судьбы! Выше голову… и никаких вздохов!
Но, как говорится, влюбленным и сам господь бог помогает! В образе этой божьей милости явился мой приятель лейтенант Стефанов. Супруга у него была на сносях, и они не могли пойти на торжественную встречу Нового года в гарнизон. Узнав о моем отчаянии, оба решили, что Стефанов заменит меня на дежурстве.
Сначала я подумал, что кто-то в шутку распустил этот слух. Потом показали приказ командира, но я и тут не мог поверить, что птичка счастья снова села на мое плечо. С ума сходил от радости… Тогда уже мне другое взбрело в голову: «Уж не принудили ли Стефанова заменить меня?» Поставил себя на его место, и мне стало страшно. Да он в любую минуту ждет ребенка! Вдруг именно в этот день и случится… Как он переживет все это? Со Стефановым мы дружили с военного училища. Он человек со странностями, возьмет и откажется, что будет тогда?.. Эма будет встречать Новый год одна. Но ведь у нее в кармане приглашение от адвоката. Значит, необходимо принять услугу Стефанова. А потом ему докажу, что я его настоящий друг.
Часы на старой городской башне пробили шесть раз. Уже нужно выходить, а я еще не готов.
— Кирчо, прошу тебя, поторопись! Хочется немножко погулять, — поторапливала Эма.
— Чтобы встретиться с тем бородачом? — пошутил я.
— Если решил испортить мне настроение уже сейчас… — с угрозой начала она, но кто-то постучал в окно.
Открыл окно. Рядовой Петров, мой связной, виновато смотрел на меня снизу.
— Товарищ лейтенант, вам приказано немедленно заступить на дежурство. Суточный наряд построен на плацу и ждет вас…
Знаю, что связные никогда не приходят с приятными вестями.
— Возвращайся и доложи, что я иду! — говорю ему тихо и стараюсь улыбнуться, чтобы не показать своей злости подчиненному.
Обернулся. Эма стояла молча.
— Я должен идти…
— Кирчо, ты мне обещал…
— Не будь наивной, прошу тебя! Ты прекрасно знаешь, что я должен идти! — пытался убедить ее.
— Тогда иди! Иди в свою казарму! — сказала дрожащим голосом Эма и схватила свое пальто. — Все! Я найду, с кем встретить Новый год! — выпалила она, заплакала и выскочила за дверь.
Я даже не попытался ее вернуть. Не имело смысла. У меня не было выхода. Пусть убираются ко всем чертям и Эма, и Стефанов, и все… Друзья!
При обходе караула мне стало странно весело. Говорил солдатам плоские шуточки, какие знал, но у них они не вызывали улыбок. Бойцы, кажется, понимали, что мне не до смеха, и многозначительно молчали.