От нашего Капитана мы узнали, как лечить животных, накладывать лубок на сломанную ногу ягненка, как заколоть и обработать барана. По его науке травами лечили от укусов собак и змей, от ушиба конским копытом. Он учил точно определять направление движения в густом лесу, отличать съедобные грибы и ягоды от ядовитых. Мы могли взять мед у диких пчел и не пострадать за лакомство. Увидев гриб на дереве, мы несли его Топалу Джендо, чтобы он сделал из него трут для своего огнива. А есть ли в мире что-либо вкуснее, чем пастуший пирог? Надоишь свежего молока в широкий подойник, зальешь им кусочки брынзы на сковороде, поставишь на огонь и держишь, пока не появится коричневая корочка.
…Так прошли наши детские годы. Незаметно выросли и отправились в города учиться и приобретать профессии. Немногие из нас возвратились в родное село. Подошло время идти в армию, и тогда мы с благодарностью вспомнили «солдатские» уроки Топала Джендо. На стрельбище мы демонстрировали го, чему нас учил Топал Джендо, — зоркий глаз, твердую руку.
Более десяти моих детских приятелей стали офицерами. В нашем селе появилось много капитанов, но Топал Джендо Капитан остался единственным.
И вот теперь стоим мы с Божидаром у его могилы и молчим. Вспоминаем о Капитане, о нашем детстве.
— Пришел он зимой в корчму, — прервал наше молчание Божидар, — и попросил приготовить ему горячего вина с черным перцем. «Что-то холодно внутри», — пожаловался он и выпил два стакана. Раскраснелся, глаза повеселели, вытащил свой заветный кавал. «До сегодняшнего дня играл вам только грустные песни… Сейчас сыграю одну фракийскую, пусть тронет ваше сердце!» — сказал Джендо и заиграл. Молодые вскочили и завертелись в хороводе — вся корчма ходуном заходила. Так и проводили его после полуночи — всем хороводом. А утром нашли Капитана мертвым.
— А почему здесь похоронили? Не нашли места на сельском кладбище?
— Вспомнили старые люди, что просил он когда-то похоронить его под этим дубом, чтобы по утрам роса выпадала на его могилу, чтобы птицы пели. Железная кровать и старинный кованый сундук остались в его избушке. И завещание: «За всю жизнь скопил тридцать тысяч левов. Дарю их школе — пусть книги купят для детей». В сундуке хранился один комплект солдатского обмундирования, сапоги и головной убор. Деды рассказывали, что со времен Балканской войны. Просил похоронить в этой одежде, чтобы и после смерти остаться солдатом. Тогда мы решили похоронить его с воинскими почестями. Поехали в город к коменданту, рассказали, какого человека собираемся хоронить. Прислал духовой оркестр и взвод солдат. На руках принесли гроб сюда. Впереди на красной подушечке несли Железный крест за храбрость. Девять залпов разнеслись над Балканами. Всем селом провожали этого человека, потому что каждому он сделал добро. Положили в гроб его сумку, нож и кавал, которые известны тебе с детства… Нет больше Топала Джендо.
Мы молча встали и пошли. Машина опять покатилась по извилистой дороге, а Божидар продолжал свой рассказ о будущих планах хозяйства.
На прощание я сказал ему:
— Божо, ты мне доставил огромное удовольствие… Богато живете, и я искренне радуюсь этому!
Он молча пожал мою руку и, словно читая мои мысли, со вздохом сказал:
— Только молодежи у нас маловато! Бегут в город, туда их влечет! Наше село остается без детей, нет смены. Где они, те пятьдесят мальчишек и тот Топал Джендо, который организует новую «солдатскую» дружину?..
ЦВЕТЫ НА СЧАСТЬЕ
После обеда из больницы небольшого горного городка вышел молодой человек. Темные очки скрывали глаза и делали его лицо болезненно-бледным.
— Приятной прогулки, поручик Донев! — сказал дежурный у входа, дружески пожав ему руку. — Возвращайся пораньше…
— Благодарю! Немного поброжу и вернусь! Здесь у меня нет знакомых…
Три месяца поручик Донев не выходил из больницы. Привезли его прямо с фронта. В Софии больницы и госпитали были переполнены, и его переправили сразу сюда.
Здесь, в больничной палате, он вспомнил тот январский день, когда в третий раз поднял в атаку свою роту. Видел обросшие лица своих солдат, слышал их яростный крик, и каждый раз его воспоминания прерывала ослепительная вспышка. Санитары нашли его, изрешеченного снарядными осколками и засыпанного землей.
В больнице его терпеливо и долго лечили. Только глаза никак не заживали — нестерпимо болели от яркого летнего солнца, и поэтому он носил темные очки. А через них мир казался мрачным и пасмурным. Цвета и краски теряли свою силу, лица людей становились неприветливыми.