— А вы не допускаете, поручик, что Караосман…
Телефон прервал Игнатова. Он поднял трубку, выслушал доклад дежурного и, смяв окурок, сказал:
— Приехал следователь. Можете идти. Будете моим представителем до моего прихода. Из дивизии срочно требуют донесение. Возьмите с собой людей и отправляйтесь.
10
Патологоанатомическое исследование трупа Али было закончено к середине дня, Следователь и сопровождающие его лица уехали, не сообщив своего заключения о причине смерти Али. Игнатов мог узнать только мнение доктора Кабакова.
— Самоубийство. Точнее, несчастный случай после принятия большой дозы алкоголя, — сказал врач, складывая инструменты в старый, поношенный саквояж. — Поспешите с похоронами — начальная стадия разложения. Влияние воды, жары.
Наскоро сколотили гроб из старых досок, обрядили покойника, положили на белую простыню. Во дворе, полном людей, ждала открытая военная повозка. Холеные, сытые кони переступали копытами и, фыркая, тянули шеи к стогу сена.
Около гроба, увитого сосновыми ветками, стояла, преклонив колени, Найде и смотрела на восковое лицо Али. Она не плакала, только смотрела на него безмолвно, будто хотела сказать: «Прощаю тебя, Али, все тебе прощаю». С другой стороны гроба, тоже на коленях, с опущенной головой стоял Тимчо, двенадцатилетний сын Али. Еще один мальчик, Дими, все время плакал — крупные слезы текли по его бледному личику.
В комнату вошли Игнатов и Пармак. Найде поднялась им навстречу. Снаружи послышался крик:
— Дайте нам убийцу Али!
— Молодежь, — объяснил Пармак, склонившись к уху капитана. — Пусть покричат.
Игнатов кивнул. Он грустно посмотрел на Найде, заглянул в ее опухшие сухие глаза, глухо сказал:
— Твое горе — наше горе, Найде. Прими еще раз самые искренние соболезнования от меня и от всего личного состава.
— Кто его убил? — вдруг громко спросил Тимчо.
— Тимчо! — Найде что-то хотела сказать сыну, но мальчуган, растолкав всех, выбежал из комнаты.
Люди вокруг зашумели, посматривая на офицера в новом мундире и начищенных сапогах. «Дайте нам убийцу Али!» — снова услышал Игнатов выкрики молодежи и посмотрел на родственников, пришедших проводить Али. Но те отвернулись, что-то бормоча. Ему казалось, эти люди не просто шумели, нет. — шипели как змеи. Он надел фуражку и вышел, сопровождаемый Пармаком.
— Отдайте убийцу! Отдайте его нам, капитан Игнатов! — встретили его восклицаниями молодые парни, собравшиеся во дворе.
Неподалеку от дома был выстроен взвод. На правом фланге, выпятив грудь, стоял урядник Славеев. Он заметил поданный ему знак, подбежал к лестнице, отдал честь.
— Готово? — спросил капитан.
— Так точно, гос-дин капитан! — громко отрапортовал тот.
Игнатов кивнул Пармаку.
— Пошли, ребята!
Несколько молодых парней двинулись вслед за нам к открытым воротам.
Траурная процессия потянулась к кладбищу. Никогда еще Игнатов не видел столько людей — все Красново вышло проводить в последний путь своего односельчанина.
Капитан шел за повозкой с гробом, смотрел на серое пятно за рекой — кладбище с почерневшими и покосившимися каменными памятниками, походившими на противотанковые заграждения, — спрашивал себя: «Это — всеобщая любовь? Признание заслуг Али, его большого сердца? Или открытая демонстрация протеста, акта ненависти? Но к кому?.. Вот оно, истинное лицо Краснова! Не спал Караосман, щедро питая людей ядом. Скрытно, тайно, по ложечке каждому, как когда-то поп давал пригубить этим невежественным, простым людям».
— Мы требуем убийцу Али! — снова начала молодежь, и процессия остановилась.
— Суд убийцам! — подхватила другая группа. И возглас этот, словно удар тока, прошел по длинной пестрой колонне.
Рашко Славеев шагал впереди взвода, и каждый крик будто бил его по покрасневшей шее, толкая к реке. Позади взвода тарахтели колеса повозки, кто-то покрикивал на коней тонким голосом. Потом все тот же тонкий голос зазвенел у него в ушах: «Гоняться за Караосманом и быть на него похожим нельзя, господин урядник!» Процессия снова остановилась, а сзади продолжали кричать. Славеев обернулся и трясущимися губами крикнул:
— Раз… Раз… Раз, два, три!
Он командовал, а в ушах его все еще звучал голос Али.
На той стороне реки, на заросшем бурьяном кладбище, чернела кучка свежей земли. Двое из группы содействия и двое пограничников понесли гроб, сопровождаемый близкими, к только что вырытой яме, а, все остальные повернули назад. Славеев подвел взвод к гробу, остановил и, построив солдат в одну шеренгу лицом к могиле, встал на правом фланге.