— Ну-с, молодой человек? — Доктор взглянул на него, прищурившись.
— Вы забыли свой ножик, доктор! — медленно проговорил Казак и протянул Кабакову блестящий перочинный ножик с перламутровой рукояткой.
— Ага, вот и вы! Спасибо, спасибо, герой! — Доктор быстро спрятал ножик в карман халата. — Сумели что-нибудь с собой взять?
— Да.
Казак снял сапог и вытащил из штанины связку бумаг, завернутых в портянку.
Доктор пробежал глазами документы, свернул их, весело воскликнул:
— Хорошо! Очень хорошо, молодой человек!
Солдат открыл чемодан и достал из-под белья разобранный автомат, завернутый в солдатскую рубашку, и четыре обоймы. Подавая их доктору, сказал виновато:
— Все, что сумел.
— Отлично, молодец! — Кабаков положил все на письменный стол, посмотрел на парня и улыбнулся. — А сейчас соберите его, дорогой.
Казак с завидной быстротой собрал автомат, и доктор спрятал его в сундук, который тут же запер на ключ.
— Возьмите свой чемодан, молодой человек. Следуйте за мной.
По винтовой лестнице они поднялись на верхний этаж, в темный коридор, по обе стороны которого были двери. Хозяин отпер одну из них, пригласил любезно:
— Располагайтесь. Кровать, кушетка… Выбирайте что хотите. Умывальник, туалет… Дверь вон там, видите?
— Да. — Поставив чемодан около кровати, Казак по-военному вытянул руки по швам. — Не так уж и плохо… И небо видно!
— Вы, случаем, не поэт?
— Люблю поэзию!
— Я тоже поклонник поэзии, но настоящей. Когда-то в молодости увлекался. Молодость, молодость!.. А сейчас отдыхайте и готовьтесь в дорогу. Предупреждаю вас: полная тишина! Здесь тоже нужно соблюдать военную дисциплину.
Доктор в раздумье почесал затылок, хотел еще что-то сказать, но промолчал и поспешил захлопнуть дверь. Шаги его затихли внизу.
Со стороны лесопилки долетел тонкий свист. По улице прогромыхал грузовик. Потом наступила тишина, тягостная, напряженная. В этой комнате Казак чувствовал себя как в тюрьме — лишь окно с квадратом синего неба над крутой крышей связывало его с миром. Он сел на кровать, застланную шерстяным одеялом, осмотрел комнатушку. Взгляд его остановился на маленькой фотографии в рамке. Кроме нее, ничего не было на стенах, гладко оштукатуренных, окрашенных в бежевый цвет.
Двое суток Казак стоял в карауле и сейчас вдруг почувствовал, что страшно хочет спать.
23
Красново жило в ожидании знаменательного, радостного события — электрификации.
Игнатов, который быстро выздоравливал в госпитале, нашел и купил на собственные деньги динамо и маленький трансформатор. Когда все это привезли в село, жители собрались у заброшенной мельницы, где солдаты занимались восстановительными работами. В этот день люди оставили свои дела, даже коз не выгнали пастись: все от мала до велика окружили мельницу — приземистую, с заросшей лишайником крышей — и наблюдали за работой военных. Пармак посылал в село то одного, то другого принести какой-нибудь инструмент или с поручением в штаб. «Скоро засветится!» — говорил он. Люди засыпали его вопросами. Он подробно, будто собаку съел в этом деле, объяснял, что и как будет, как по улицам поставят столбы, как натянут провода… Только на некоторые вопросы не мог ответить определенно: будет свет в домах или только на улицах и сколько будет стоить электричество? Тогда он отвечал кратко: «Командир скажет!»
Чтобы восстановить разбитый желоб и прогнившие балки мельницы, надо было много времени. Люди понимали это. Сняли крышу, принесли на собственном горбу балки из своих домов. Женщины, собравшись кучкой, молчаливо следили за строительством «электростанции» и разошлись по домам только поздно вечером, а мужчины направились прямо в корчму к Кириму. И там загорелся спор: будет ли свет в домах и сколько денег каждый должен приготовить. Лица уставших людей краснели от ментовки. Клубы табачного дыма поднимались к потолку. За угловым столом, около прилавка, сидели урядники — Тотев, руководивший строительными работами, и Славеев.
Урядник Славеев в этот вечер был в плохом настроении. Выпив четыре бутылочки мастики, торопливо ушел. Айши уже два дня не было дома, и после неприятного вечернего разговора у него на квартире, когда она опять потребовала от него большую сумму, он не мог оставаться спокойным: тревожился и за нее, и за Караосмана. Рашко шел по улочке и думал о том, что ее могли вынудить признаться в связи с ним. Свернув в узкий переулок, задами пробрался во двор Айши. Недостроенный дом, на который, кстати, она просила у него денег, тонул во мраке. Славеев встал под сосной, увешанной овечьими шкурами, осмотрелся, поднялся на три ступеньки и тихонько постучал в дверь. Никто не отвечал. Снова постучал, подождав какое-то время, спустился вниз и перебрался через ограду на улицу. Только сейчас спохватился, что забыл свои ключи в замке продовольственного склада, и поспешил туда.