— Могли, — согласился и Станислав, впившись взглядом в лицо солдата. — Могли! — повторил он, зажав в зубах сигарету.
«Виллис», выбравшись на ровное поле, ехал теперь по буйной траве, но впереди подымалась новая горная цепь, и вскоре машина снова поползла по серпантинам.
Сморкалось. Выло так красиво и тихо вокруг, а сердце Казака сжималось от боли: граница извивалась наверху, и скоро он должен был увидеть Болгарию — синие скалы Белтепе, под которыми притаилось Красново, где он должен будет предстать перед Заниным и сказать ему: «Я ничего не сделал…»
Въехали в густой лес, через километр остановились перед огромной поваленной сосной.
— Сожалею, господин Анастасий, — пожал плечами шофер.
— Дальше — на своих двоих, — сказал Анастасий, выходя из машины. — Приготовьтесь в дорогу, господин Станислав.
— Испугались трех паршивых деревьев, — шутливо бросил бандит, выходя из машины. — Давай, парень. Слышал, что наш начальник сказал? — Он повел солдата за собой, обернулся и бросил: — Езжай по прямой дороге, начальник, мимо «Яхты» мадам Биснер!
— Оставьте свои советы при себе, господин Станислав! Сами держитесь прямого пути! — крикнул им вслед агент, которого «виллис» уже увозил обратно.
Станислав шагал впереди, стараясь не сбиться с тропки, которая то появлялась в буйных зарослях папоротника, на полянках, то исчезала в зеленом ковре черничника. Станислав очень легко и ловко пробирался вперед сквозь заросли, и расстояние между ними все увеличивалось. Бандит был вооружен — автомат, новый парабеллум, наган, на широком ремне десяток гранат. В сущности, даже вооруженный таким образом, этот человек не был ему страшен — Казак мог бы подкрасться к нему сзади, выстрелить из автомата и продолжать свой путь. Но от этого ему никакой пользы не будет — бандам должен был довести его до границы и оставить на болгарской земле. Один он мог заблудиться, нарваться на какую-нибудь банду вроде той, что обстреляла их машину. Он спросил:
— Господин Станислав, а вы уже переходили через границу?
— Мое дело — проводить личностей вроде вас! — ответил тот и спросил: — Все хотите знать?
— Да я просто так, — смутился Казак.
— И я «так»! Иди себе и помалкивай!
Они продолжали пробираться сквозь заросли, спустились в глубокий овраг и пошли наверх уже по хорошо заметной тропинке. Казак старался не отставать. Тишина, чистый воздух пьянили его, он задыхался, а ведь столько ночей мечтал о такой вот тишине и таком воздухе! Здесь как будто никогда и не было никого: со всех сторон их подкарауливала тишина, только тишина.
40
Уже скоро, через какой-нибудь час, солнце должно было скрыться за острым горным хребтом на западе, и поэтому Станислав спешил к пятому посту. Оттуда лучше всего видны были крайние дома Липины. После короткой передышки солдат немножко пришел в себя и уже не отставал от своего проводника. Они перевалили через голый гребень хребта и остановились — поста не было. Видны были только развалины. Сев на землю, Станислав достал из рюкзака бинокль и поднес к глазам: развалины, кучи соломы, балки… Только пестрая пограничная собака ходила около уцелевшей печи.
— Даже собаки не хотят подчиняться красным командирам! — злобно проговорил Станислав. — Стоит себе на посту, не боясь, что ее расстреляют за дезертирство из новой части! Пошли.
Около четверти часа шли они по гладкому дну оврага, становившемуся все у́же и мельче. Выйдя на полянку, свернули к маленькому холмику, поросшему кустами шиповника. Бандит выбрал удобное для наблюдения место, снял рюкзак и, встав за кустом усеянного ягодами терновника, смотрел на север: и без бинокля его родное село Коларе видно как на ладони — восемнадцать опустевших домов и мечеть. Справа за белыми обрывами виднелись дома верхнего квартала села Липина. А еще дальше, за синими скалистыми плечами горы, было Красново.
— Иди сюда, парень! — обернулся Станислав. Он подождал, пока солдат подойдет, и добавил: — Видишь вон те дома, за белыми обрывами?
— Да.
Станислав вернулся к рюкзаку, сел.
— Сядь отдохни! Тебя ждет долгий путь. — Он достал бутылку виски, отвинтил пробку и жадно глотнул. — Тебе не предлагаю, — сказал он и поставил четырехгранную коричневую бутылку на рюкзак. — Эта отрава тебе сейчас не нужна. В селе — видел, на самом краю? — Римская дорога. Когда ее перейдешь и свернешь по улице вправо, увидишь мельницу. Запоминай.
— Слушаю, господин Станислав.
— Слушай и запоминай — не в гости идешь. Будь начеку, иначе ляжешь в деревянную кровать и — наверх, к вашему господу! — Он снова потянулся к бутылке, отпил. — Люди на этой мельнице могут быть, могут не быть, но хозяин должен быть там. Если его нет, пойдешь по реке вверх, к селу, и войдешь в первый дом — только он сложен из камня и оштукатурен. Перед домом — высокая сосна с крюками для овечьих шкур. Другого такого дома в селе нет. Войдешь, не спрашивая, не стучась. Тебя встретит высокий такой парень, зовут его Эмин. Скажешь ему: «Я за ягненком». Запомнил?