Утро было ясное, спокойное. Все вокруг заливал блеск солнечного жемчуга. Ни у кого и в мыслях не было, что заживо будут гореть люди…
Кирилл, казалось, был погружен в кошмарный сон. Он не мог разговаривать из-за ожогов, и Галину очень хотелось сказать ему что-нибудь доброе. Помнил ли Кирилл, что в то утро его провожал взгляд Даны? Как всегда, Дана проводила его до дороги, на которой суетились куры, на прощание смущенно посмотрела на него влюбленными глазами и сказала:
— У нас будет ребенок. Сильный, как ты, и обязательно сын!
А он, не зная от неожиданности, что сказать, ласково улыбнулся, подмигнул, закрутил педали своего никелированного «ослика» и покатил навстречу утреннему ветерку.
«А что, — рассуждал он, — совсем не помешает нам еще одного, а какова она… Надо бы доложить майору Галину. А тот, очевидно, воскликнет: «Боже мой, друзья мои, у вас трое детей!»
По асфальтированной дороге громыхали повозки: одни спешили в горы, другие спускались вниз. На какое-то время появлялись девушки с высоко поднятыми подолами юбок. Они не спешили прикрыть оголенные ноги — казалось, хвалились молодостью и свежестью.
«Я — четвертый у родителей, — думал Кирилл, — и Анчо будет последним».
— Кирилл, — услышал он голос Тоны, — будь любезен, угости сигаретой!
Тона наносила данные радиолокационной станции на белый планшет, вертикально установленный на командном пункте. Стоя у окна, Тона протянула руку к пачке, предложенной Кириллом, взяла сигарету. Все спокойно, тренировки еще не начались, даже радистки рассматривали какой-то журнал мод. Тона затянулась дымом и от удовольствия прикрыла глаза. Кирилл окинул взглядом зеленое поле, на котором, словно копны сена, возвышались два холма. Около холмов росли кукуруза и подсолнух, буйствовала люцерна.
Тона сообщила, что после обеда прибудет делегация из города, Кирилл сразу поинтересовался данными синоптиков. Она усмехнулась и сообщила:
— Все как в сказке: в три часа появятся облака, которые ты, Кирилл, вместе с другими стрелками должен расстрелять и рассеять.
С радиолокационной станции, огромные антенные зеркала которой были направлены в небо, никаких сигналов не поступало. И Галин, руководитель намеченного эксперимента, не проявлял никакого беспокойства, словно находился на проверке расположенных поблизости ракетных позиций.
Тона боролась с одолевавшей ее дремотой. Кирилл был в хорошем настроении и не мог объяснить почему, Может быть, сообщение Даны или загадочные взгляды Тоны, а может быть, оттого, что зазеленели, голые прежде холмы? Что скажет ему отец, когда узнает об этой новости? «Это хорошо, — скажет, — появится новый внук, с меня причитается». Его отец — портной, играет на тамбурине, ведет дневник: на специально разграфленном листе записывает всех известных певцов и певиц, ставит им оценки — два, три, браво. Безобидный чудак, шьет для старых крестьян шаровары и пиджаки, берет с них замусоленные левы и спешит скорее их истратить на сигареты и мастику.
«Почему меня смутил взгляд Даны? Ее глаза показались огромными, может быть, от беременности…» — рассуждал про себя Кирилл.
Вошла доктор Паскалева с бледным лицом и красивыми большими руками, присела на стул, стоявший между кроватями. В веселых историях, которые им рассказывала врач Паскалева, Галин чувствовал огромное внимание доброй и умной женщины. Ему казалось, что своими шутками Паскалева хотела непременно развеселить своих пациентов, облегчить их страдания.
Кирилл попытался поднять руку, чтобы спросить, сколько дней ему еще лежать колодой, обмотанной марлей и бинтами.
— Подожди! — остановила его доктор Паскалева, заметившая, как он отчаянно суетится. — Не люблю нетерпеливых. Я обтяну вас новой кожей. Динчева! — обратилась она к сестре, заглянувшей в палату. — Смените повязки.
— Давай, герой, поправляйся быстрее, — сказала сестра, взяв Кирилла за свободный от повязок палец, — пойдем с тобой в парк, я знаю там одно местечко для влюбленных… Товарищ майор, вы ведь меня не ревнуете? Самые большие шансы у того, кто больше страдает. — Она наклонилась к уху Кирилла: — Пришла твоя жена, сейчас войдет. Целовать себя не разрешай. Здоровайся только свободными от бинтов пальцами. Товарищ майор, вы сильно храпите и не даете спать молодому человеку.
Доктор Паскалева, дойдя до двери, сказала:
— Динчева, я жду вас в процедурной, — и зашагала по коридору.
Галин посмотрел на сестру и впервые проявил любопытство, хотя этого не следовало делать: