— А что, доктору вы тоже делаете уколы?
— Сердечные, сердечные уколы… Ей нужно взять больничный, но хватит ли сил оставить вас, — добавила она весело.
Дана вошла осторожными, неслышными шагами. С ней были дети. Галин знаками показывал ей, чтобы не плакала. Растерявшись оттого, что не может обнять мужа, она уставилась на два очень подвижных пальца в этом белом клубке. Коснувшись их, она с болью почувствовала, как жадно они ощупывают ее руку, и еле сдержала рыдания. Дети тоже бросились к этим двум пальцам, не имея другого доступа к отцу, словно он находился за огромной рекой.
Ухватившись каждый за свободный палец, они стояли в недоумении: что это за белая пелена, которой обмотав их отец?
— Глаза-то не задело? Здоровы ли глаза-то? — холодно посматривая на Галина, спросила Дана.
Он утвердительно кивнул, добавив, что обожжены только веки и брови.
Почти нечленораздельно, одними вдохами да охами, Кирилл подтвердил, что глаза у него в порядке.
Дана была потрясена, увидев забинтованного мужа. Она совсем недавно проводила его, здорового, до дороги, смотрела, как он удаляется, а что теперь…
Галин хорошо понимал ее состояние, но не знал, как и чем утешить. Хорошо, что дверь отворилась и в палату вошли трое: два товарища Кирилла и Тона. Они принесли букеты цветов. Встав в очередь; каждый пытался поздороваться с ним.
— Кто вас впустил? Ведь запрещено… Что это значит? — сердился Галин.
От волнения в Кирилле вновь проснулась задремавшая было боль, он застонал. Галин заволновался — доктор Паскалева предупреждала, что кризис продержится еще несколько дней, потом дела пойдут на поправку.
Ракетчики постояли, виновато посмотрели друг на друга и послушно пошли к выходу. Они боялись встретиться с Кириллом, но то, что они увидели, укрепило их решение больше не возвращаться на полигон.
Тона вдруг пожаловалась:
— Не хотят больше работать на полигоне. Христо говорит: «Здоровье на дороге не валяется».
— Так, так, — отозвался Галин. — А что Вельо, Драган и Стефан? И они не хотят?
Тона утвердительно кивнула.
— Бабы! И я им верил… Таким только в огороде копаться или торговать на рынке огурцами, а не ракеты запускать!
— У него шок, шок, — заволновалась Тона. — Необходимо время… Ведь вы знаете, как шофер боится руля после автомобильной катастрофы… А шеф в панике. — не хватает кадров. Только пять месяцев в году работают стрелки, а зарплату получают за год.
— Я считал их мужчинами! — не мог успокоиться Галин, сердито стуча тростью по полу. — Грош им цена, дезертиры.
Он умолк, увидев, как вздрагивают пальцы Кирилла в руке Даны. Не надо было распаляться в присутствии Кирилла, но разве выдержишь?
Раны побежденных зарастают труднее, чем раны победителей…
Дана вся напряглась, Кирилл забился в конвульсиях, старался что-то сказать, сквозь бинт проступила кровь. Это еще больше встревожило Дану, она закрыла лицо руками, из глаз брызнули слезы.
— Достаточно, — сказал Галин. — Уходите. Кирилл устал от посетителей.
Дана вышла последней. Галин еще раз взглянул на ее живот и лицо, покрывшееся желтыми пятнами, и стиснул зубы. Он сунул под одну руку костыль, в другую схватил трость и вышел из палаты. В коридоре Галин догнал Дану.
— Больше твердости, подруга. И никаких слез. Кирилл будет бегать, ты будешь его провожать и встречать. Он еще будет ласкать вашего ребенка.
Дана смотрела на него с неприязнью.
— Откуда он будет возвращаться? С полигона? Для него он больше не существует. Кирилл больше не мастер!
— Ведь ты не бросишь его? — спросил Галин.
— Если бы он не пошел работать на этот проклятый ракетный полигон, сейчас бы у меня был здоровый и невредимый муж… Все вы! С вашими обещаниями! Хорошо говорите о героизме, а сами… Чужими руками таскаете каштаны из костра, — закончила Дана, уводя за собой детей. Галин видел, как девочка, сердито оглядываясь, терла ручонкой нос; их шаги затихли в длинном коридоре.
Что понимают женщины в мужских профессиях? Кирилл работал в городке техником по холодильным установкам, жил спокойно, без лишних хлопот. Зарабатывал хорошие деньги. Познакомился с Галиным в зимних лагерях в Сакаре. Кирилл привел с собой еще трех своих приятелей, холостых молодых парней.
«Можно ли включить негромко транзистор?» — спросил сам себя Галин, покрутив ручку настройки. Зазвучала музыка. Певица пела с такой страстью, что невольно вовлекала слушателей в вечный круг вечных проблем — любовь, измена, жизнь…
«Может, и я похож на нее? Она держит в плену толпы поклонников, а я? Вот так однажды зашли мы с Кириллом в кафе, перекурили, поговорили, и я уговорил его переехать к нам, чтоб заниматься пуском ракет», — размышлял Галин.