— Ты у меня одна, и я не имею права отдавать тебя разведенным ослам. Опять же и с Радом у нас не получается. И эта история с его отцом…
— С Лебедой вы были близкими, — сказала Марина.
— Были, это верно. Только и в полиции работали крепкие люди. Попадешь к ним в лапы — маму родную забудешь. Не выдержишь, все скажешь, когда иголки загоняют под ногти. Пытают электрическим током.
— Это догадки, не доказательство.
— Может быть, у Рада есть доказательства?
Марина взмахнула рукой, и Ангелия увидел: ногти у нее блестели, как раскаленные угли.
— Что ты в этом понимаешь! — Его массивный подбородок дрогнул.
Марина открыла окно. Ангелия, чтобы собраться о мыслями, достал из кармана ножичек и начал очинять карандаш, тщательно затачивая кончик грифеля.
— Дитя мое, люди принимают белое за черное. Рад редкой натуры человек, мнительный. С таким кашу не сваришь. Не рассуждай, как учительница.
— Благодарю за комплимент! — Марина хлопнула дверью и удалилась в свою спальню.
— По каким причинам может погибнуть пилот? — был следующий вопрос автора.
Рад Младенов спешил ответить:
— По многим. Технические — сравнительно редко. В большинстве случаев летчик погибает, стремясь непременно спасти самолет. Спастись легко, если катапультируешься, но все ли ты сделал, чтобы прибегать к крайней мере? Рассуждать в таких обстоятельствах надо молниеносно, и попавшие в беду летчики порой погибают от недостатка времени, не успев принять окончательное и правильное решение. Случаются катастрофы и из-за недисциплинированности. Недостаточно высокая квалификация тоже приводит к тяжелым последствиям. Плохая погода не пощадит и самых опытных. Я имею в виду не только метеорологические условия. Иногда на спасение практически нет никаких шансов.
И все-таки основной причиной катастрофы является не всегда правильное и разумное распределение внимания. Некоторые мои многоопытные товарищи с двадцатилетним стажем вождения самых современных сверхзвуковых истребителей погибали на вертолетах и самолетах сельскохозяйственной авиации, врезавшись в высоковольтную линию электропередачи или столкнувшись с препятствием на земле.
5
Стоил Базиса не вошел, а втиснулся в кабинет, слегка приоткрыв дверь, просунул правое плечо и бесшумно закрыл ее спиной. По его ввалившимся щекам, по взъерошенным жиденьким усам Ангелия Тонков понял: бывший партийный секретарь, нынче бригадир полеводов, прибыл к нему неспроста.
— Я знал, что застану тебя здесь.
— Ну что случилось? — усмехнулся Ангелия. — Ведь не пришел же ты только затем, чтобы сказать мне «здравствуйте».
— Почему ты не хочешь, пожалеть меня?
— Каждый сверчок должен знать свой шесток. Я не солнце, чтобы всех согревать. — «Да что я оправдываюсь? — подумал председатель, переводя дух. — И держу себя так, словно меня прижали к стенке». — Что произошло? Опять кто-то из твоей бригады не так чихнул?
— Совсем наоборот, Анчо, совсем. Новое веяние, ветер переменился.
Ангелия плюнул на палец и высунул в открытое окно:
— Действительно, раньше дул западный. Только я не флюгер, чтобы определять направление ветра и по ветру поворачивать хвост. И не ученица, которую обманули в первой любви.
Стоил Базиса покачал головой, цокнул языком и сунул руки в карманы. Ангелия посмотрел на него: чего этот медведь ершится, откуда у него такая храбрость? До сегодняшнего дня был как ангел — не успеешь моргнуть глазом, а он уже понял, что надо, а сейчас расхрабрился, готов в драку броситься. Уж не снюхался ли с Радом? Тот долго вынюхивает, копается, выискивает важные сведения и уж только потом выложит — как бомбу замедленного действия. Как будто ему больше всех нужно!
— Прибыл человек из комитета. По делу Лебеды. Позор, какой позор!
— Э, да что нам, всю жизнь краснеть за чужие грехи!
— В том-то и дело, что мы виноваты, Анчо. Я должен тебя разочаровать.
— Здрасте! Ты это уже давно сделал. А теперь оставь меня, дел по горло.
— Я пришел к тебе сообщить, что Младен не предавал отряд. Найден протокол. Он не сказал ни слова. Арестован один из его мучителей.
«Проверяет меня, — мелькнула мысль у Ангелии Тонкова. — Прибыл человек из комитета, допрашивал, выспрашивал неизвестно о чем, а ко мне даже не показался…»
— Ладно, уходи.
Стоил Базиса больше не сказал ни слона. Молча вышел, нахмурив брови. Председатель судорожно начал рыться в записной книжке, потрепанной временем. Вдруг почувствовал, как его охватила внутренняя тревога, пересохло в горле, усиленно забилось сердце. Подмяв голову, он увидел, что перед его столом стоит Рад.