Он настолько выпал из реальности, что можно подойти и вырубить, Лука уверен, тот даже не поймёт что случилось. Или просто уйти, но… вместо этого они все остаются на своих местах.
— Поздний ребенок — единственное, что осталось от любимой женщины, — смешок. — Вы, наверное, ещё этого не поймёте, слишком молоды… Именно в тот момент, когда я понял, что сына мне не спасти, пришли они. И предложили… У них был неизвестный препарат с большим, как они сказали, потенциалом. Его надо было исследовать. На него выделялись деньги и зарплату тоже обещали немаленькую. А мне нужны были деньги, чтобы попытаться хоть как-то спасти сына. Попробовать ещё хоть что-то. Отвезти в столицу или и вовсе заграницу. Может быть, хоть там был бы шанс… Именно так я думал, но… его не было. Я понял это, когда подписывал документы о не выезде, а через несколько лет, когда препарат, что я изучал, был уже опробован, добровольцы…
У Луки от этого слова и нового тихого смешка по коже бегут мурашки и теперь, попытайся оттянуть его от чужого рассказа, не выйдет. Ему нужно знать. Если всё что говорит старик правда, то у них были предшественники. У него были. Те, о которых никто и никогда раньше не упоминал.
— Несколько человек умерло. Сердце не выдержало. Но они ушли почти сразу. Не проснулись и всё. Кто-то изменился. Незначительно. Обрели новые способности и… Я воодушевился, — старик замирает на очередном шаге. Поворачивается почему-то именно к Луке. Заглядывает, словно в душу, отчего мороз проходит по коже. — Я украл несколько ампул, когда мне сказали что я им… не подхожу, — это слово старик словно выплёвывает. — Нашли более талантливого и молодого. Как мне сказали, тот работал с этой вещью ранее в другом месте. Понятия не имею в каком, — предвосхищая вопрос Луки, отмахивается тот. — Я вколол одну из ампул сыну в надежде, что это его спасет… Спасло, — старик невесело улыбается, подходя к той самой двери, у которой останавливалась Алиса, и открывая её. — Только выйти к людям он больше не может. Петь, познакомься с ребятами.
И Лука тянется, чтобы заглянуть в приоткрытую дверь. Всего-то и надо сделать пару шагов в сторону.
— Познакомьтесь, это мой сын Пётр. Правда, он на несколько лет младше вас. Ему всего четырнадцать.
Отзвуки чужого голоса всё ещё звучат в голове, когда Лука видит, кто скрывается внутри маленькой, так же минимально обставленной комнаты.
«Пётр…Ему всего четырнадцать…»
Стоящий напротив щуплый, невысокий черноволосый парнишка едва ли смог бы затеряться среди обычных людей и жить как они. Просто не получится, когда ты похож на фавна. Крепкие хоть пока ещё и не большие, рога уже сейчас проблематично будет скрыть, но ещё как-то можно. А вот на выглядывающие из-под брючин копыта вряд ли удастся надеть кроссовки. Тем более, когда даже чёрные брюки не могут скрыть неправильное для человека строение ног.
— Н-насмотре-е-елись? — задиристо бросает он.
Лука поднимает взгляд и по спине тут же скользит холодок. Зрачок у мальчишки тоже неправильный: вытянутый прямоугольник, положенный на горизонт, что ещё больше бросается в глаза из-за светлой радужки. Нечеловеческий.
— Оте-е-ец, з-заче-е-ем ты их привё-ёл? — хмуро, отчаянно.
Мальчишка прячется за скрещенными на груди руками и недовольством.
— Они могут помочь, — успокаивающе мягко отзывается старик.
Лука косится на вошедшего в комнату, не понимая, как они могут помочь? Чем? Это он занимался исследованиями, у него была сыворотка. Как они…
И тут приходит понимание.
Сыворотки не могло хватить надолго. Вряд ли он захватил много, а значит, та наверняка за это время вся кончилась. И обещание исследовать, изучить, о котором говорил Макар, когда вернулся из тела Кости…
Они сами законченный эксперимент. Удачные образцы. По крайней мере, старик именно так и считает, судя по всему. Их можно использовать…
— Мы вернём тебя в нормальное состояние, обещаю. Ты больше не будешь…
«Уродом» — повисает в воздухе, неприятно царапая что-то внутри.
Мальчишка поджимает губы, отворачиваясь от отца и снова глядя на Луку. Он не выглядит так, будто верит, будто вообще рассчитывает, что хоть что-то получится.
За спиной дёргают за мешок, едва ощутимо и осторожно, словно прося не беспокоиться. Однако Лука и так бы не обернулся. Оторваться от этих неправильных, нечеловеческих глаз не получается. Мальчишку жалко. Если это не старик что-то напутал и действительно, как он говорит, были другие, то…
Додумать он не успевает. В щель между косяком и его плечом, отодвинув стоящего рядом Макара и Костю, проскальзывает Алиса. Бросает непонятный, хмурый и даже немного злой взгляд на старика и полностью переключает своё внимание на мальчишку. Ступает босыми ногами по дощатому полу, одетая лишь в рубашку и юбку из-под которой виднеется всё тот же лисий, пушистый рыжий хвост.
— Ты не урод, — тихо, успокаивающе начинает Алиса, и всё внимание тут же прикипает к ней. — Не мутант и не ошибка чужого эксперимента. Просто так получилось…
— Хэнк Маккой тоже просто таким выше-е-ел, так же-е как Курт Ва-агне-е-ер и Мистик, — гордо вздернув подбородок, замечает мальчишка.
Очередная отсылка к мутантам Икс. Хотя Лука понимает. Ему нужно за что-то зацепиться. Найти хоть кого-то похожего, близкого по сути, когда вокруг все другие, обычные. Тем более чем ещё заниматься, когда ты заперт в четырех стенах и прячешься от людей, кроме как смотреть и читать?
— И й-я-а, как и они-и не-е мо-онстр!
— Так же как и я, видишь?
Алиса убирает пряди, показывая острые пушистые уши. Лука даже не знал раньше, что она может в частичную трансформацию. Хотя чего уж там, он не знал даже что она оборотень.
— И ты так сможешь. Меняться, — обещает Алиса, и Лука едва успевает удержать готовые сорваться с губ слова отрицания.
Обнадёживать мальчишку? Неправильно. У старика может ничего не выйти даже если они дадут ему свою кровь. Она не сыворотка, что уже была в руках у старика и никак не помогла.
Лука косится на застывших совсем рядом братьев и по хмурому взгляду Макара понимает, что его тоже не радует инициативность Алисы. Или, может быть, что-то другое. Это у Кости с ним прямой контакт, Лука может только гадать и ничего больше.
— Идём, выпьем чаю? — меж тем предлагает Алиса, осторожно касаясь чужого плеча. А потом уже оборачиваясь к старику всё с тем же непонятным взглядом: — Вы ведь обещали нас угостить. Помните?
— Ты действительно считаешь, что может получиться? — тихо, чтобы ни старик, ни его сын не расслышали, уточняет Лука, когда они выходят в главную комнату.
Старик всё-таки решил напоить их чаем, а сын, хвостиком последовал за ним на кухню, вполне быстро и ловко перебирая копытами.
Глупая, на взгляд Луки, и странная затея с этим чаем. Тем более что старик не может не знать — за ними придут. Лучше бы взял, что там ему надо, и выставил вон.
Хотя Лука и сам не понимает, почему медлит. Хочет узнать больше? Он не уверен, что может верить старику полностью. Неизвестно не выкручивает ли тот информацию под нужным ему углом, чтобы прикрыть свою ошибку и переложить весь груз ответственности на других. Жалеет мальчишку, который совсем немногим моложе его самого?
— Я помню, что говорила, — дернув ухом, так же тихо отвечает Алиса. Ни мешок, ни даже обувь она у Луки не забрала. Так и стоит босиком, прислонившись к косяку совсем рядом и продолжая рассуждать: — Но если с ним случилось такое… Тут два варианта. Либо в его предках наследили сатиры, либо сыворотка действительно действует не только подгоняя уже имеющиеся способности, но и пробуждая что-то вне их. Я не генетик, Лука. Я простая школьница.