Наконец Карин насытилась. Слизнув с ложки последнюю каплю шоколада, она заявила:
— Это было потрясающе. Если бы я так ела каждый день, я была бы толстая как бочка.
— Ты слишком худа.
— Вообще-то в таких случаях положено говорить, что я само совершенство, — заметила она. — Это было лучше, чем ресторан. Спасибо, Рэйф. Я чувствую себя совершенно другим человеком.
— У тебя шоколад на подбородке, — сказал Рэйф, наклонился и стер его пальцем.
Его лицо было так близко, что она видела свое отражение в его темных глазах.
— Рэйф, почему ты здесь? — неожиданно спросила Карин.
Он налил из термоса две чашки кофе и, немного подумав, ответил:
— Чтобы передать тебе фотографии Фионы. Она не может оторваться от Джона и сделать это лично.
— Для этого существует такое удивительное изобретение, как почта. Какова же истинная причина?
Рэйф не собирался сразу раскрывать карты.
— Я поехал смотреть отель в Торонто и по пути заскочил сюда.
— Отсюда до Торонто две с половиной тысячи миль, — фыркнула Карин. — Придумай что-нибудь поубедительнее.
— Я не лгу, — сказал он мягко. — Я проезжаю за год сотни тысяч миль, и крюк в две с половиной тысячи для меня обычное дело. Кроме того, ты сестра Фионы, и я хотел узнать, как ты здесь.
— Значит, это не имеет отношения к тому поцелую в лесу?
— Только если мы оба так считаем.
Карин сказала нарочито небрежно:
— Меня устраивает то, как я живу. Да, нас влечет друг к другу, ну и что? Мы же не собираемся ничего менять.
— Не собираемся, — весело повторил Рэйф. — Значит, ты не будешь возражать, если я задержусь здесь на пару дней?
— Это свободная страна. Я не могу запретить тебе, — холодно отозвалась Карин.
— Давай завтра опять где-нибудь пообедаем. Во сколько тебе послезавтра на работу?
— Я иду в вечернюю смену, — она подозрительно посмотрела на него.
— Хорошо. Не забудь зубную щетку.
— Я не намерена провести ночь…
— Я никогда не предлагал женщине то, чего она сама не хотела мне дать, — сказал Рэйф. — Ты обидела меня.
Она могла бы извиниться… если бы так часто не просила прощения у Стива за то, в чем не было ее вины. Поэтому Карин сказала:
— Ты уже большой мальчик, Рэйф. Как-нибудь переживешь. Кстати, куда мы пойдем обедать?
— Это будет сюрпризом. Уверяю, ты хорошо проведешь время.
— Не слишком ли самонадеянно?
Рэйф засмеялся.
— Надень свое лучшее платье. Там будет живая музыка. Ты любишь танцевать?
— Танцевать с тобой… Ни в коем случае!
— Почему нет? — спросил он.
— Я могу завалиться на тебя прямо на танцполе.
— Мне будет приятно.
— У тебя только одно на уме!
— Ты испытывала такое к Стиву? — осторожно спросил Рэйф.
Она вскочила.
— Я не хочу говорить о Стиве!
— Тогда не будем. Расскажи лучше о клинике.
Или об учителе, которым ты увлеклась в седьмом классе.
Карин ломала руки. Рэйф был уверен, что она делает это неосознанно.
— Мне нужно быть в клинике в восемь утра. Нам пора возвращаться.
— Давай немного прогуляемся по пляжу. Посмотри, какой красивый закат.
Он убрал в корзину остатки еды и тарелки.
Чувствуя себя загнанным зверем, Карин порывисто сказала:
— Я не охотница. Мне не нужны ни твои деньги, ни твое положение.
Все это Рэйфу было уже известно.
— Хорошо, — ответил он. — Пойду отнесу корзину.
Встретимся на пляже.
Сняв сандалии, Карин побрела к воде. В ее ушах звучал бесконечный ритм прибоя.
"Я справлюсь с Рэйфом", — подумала она, дойдя до кромки воды. Пена омыла ее ноги. Вода была пронизывающе холодной.
Вскрикнув, Карин отскочил и угодила прямо в объятия Рэйфа.
Она тихо стояла в кольце его рук, наблюдая за танцем разноцветных огней на темной глади моря, когда сверкающий диск солнца медленно опускался за горизонт.
Ее ярко-голубые глаза были так близко, что Он мог утонуть в них. Уже тонул, подумал он. Ему с трудом удалось обрести дар речи.
— Карин, там кто-то идет. Нас увидят.
Навстречу им шла еще одна пара.
— Не все ли равно, — прошептала она.
Он хотел защитить ее. От всего, включая любопытные взгляды.
— Мне — нет. То, что происходит, глубоко личное.
Карин сделала шаг назад. Песок под ногами был мокрый и холодный, и это привело ее в чувство.
— Это простое вожделение, — промолвила Карин.
— Даже если так, это касается только нас двоих.
Солнце село. Облака были окрашены во все оттенки желтого и розового.
— Я люблю море, а ты? — спросила Карин.