Вот, что происходило с Лео, пока он плакал. Он исцелялся. И я удерживала его.
Наконец, несколько часов спустя, мы уснули. После того, как Лео смог снова говорить, я выслушала его. У него четвёртая стадия. Перспективы не очень хорошие, по крайней мере, с точки зрения доктора. Но наши ожидания основывались не на статистике и цифрах, а на надежде, которую мы позволили себе сохранить. На мечтах, на которых строилось всё наше существование.
В глубине души я знала, что не имело значения, какой бы долгой ни была моя жизнь, она бы включала в себя Лео. И, может, по обычным стандартам он мог предложить не так много времени. Не уверена. Но этого было бы достаточно. В нашем распоряжении имелось настоящее, и большего нам не нужно. Это всё, чем мы могли заручиться.
Наконец я заполучила Лео.
Свою родственную душу.
Из всех тех рисунков, что создала за эти годы, из всех тех скульптур, что вылепила, и картин, что изобразила кистью на бесчисленных холстах — это моё любимое творение.
Мы. Вместе. Нас ждали многообещающее будущее и жизнь, полная надежд, потому что мы позволили их себе, не обращая внимания на то, что шансы не на нашей стороне.
Эпилог
— Тебе не терпится увидеть дядю Йена? — пропела я, уткнувшись в пухлую щёчку. Как ребёнок может пахнуть так приятно — за гранью моего понимания, но сладкий аромат Иззи был таким восхитительным, что хотелось съесть её. Иногда по ночам я лежала без сна и целовала каждый миллиметр её милого личика, и всё ещё не могла поверить, что она моя. Моё маленькое чудо.
Ангельские глаза Изабеллы вспыхнули от восторга. Они были такого же цвета, что у её отца — светло — голубые.
— Можешь сказать «дядя Йен»? — спросила я, перемещая её вес на бедро, пока мы поднимались на лифте в лофт на пятый этаж. Я стиснула её пухлые ножки, и Иззи прижалась ко мне с хихиканьем, которое отразилось от глухих стен. Когда она смеялась, мой мир замедлял ход, время начинало течь, как патока. Её смех — чистое наслаждение в акустической форме. Это один из тех звуков, которого не коснулись жизненные переживания, стресс, давление или боль. Иззи представляла собой воплощение невинности, и больше всего я хотела сохранить её такой навсегда. Хотела замедлить ход наших дней, чтобы насладиться каждой секундой её едва начавшейся жизни. Сказать, что я восхищалась ей — преуменьшение века. Эта малышка стала огромным благословением в моей жизни, во всех смыслах этого слова.
Хотя с тех пор, как я жила здесь, прошло уже два года, в тот момент, когда двери лифта распахнулись, открывая тёмный коридор, я тут же перенеслась в прошлое.
Так много всего произошло после переезда. Рак, лечение. Выпускной, а годом позже свадьба, за которой последовал неожиданный сюрприз в виде двух розовых полосок. Мы стали семьёй, все трое. Но, если честно, это произошло задолго до этого. И семья не ограничивалась только мной, Лео и Иззи. Может, чтобы вырастить ребёнка, и не нужна целая деревня, но обязательно требовалось много любви. И наша Изабелла была окружена таким большим количеством людей в своей жизни, которые могли чуть ли не задушить её в объятиях.
Один из этих гиперопекающих членов семьи сегодня вечером стоял по другую сторону дверного проёма и приветствовал нас улыбкой и не заставившими себя ждать объятиями. Он обхватил нас руками в стиле инспектора Гаджета.
— Вот она, моя любимица!
— Ну что ж, спасибо, — усмехнулась я, поведя бровями вверх и вниз. Джошуа, нахмурившись, передразнил меня и забрал Иззи из моих рук. — Ох, ты имел в виду Иззи.
— Она здесь! — голос Йена донёсся до моих ушей раньше, чем в поле зрения появилась его фигура. Он выбежал из спальни, чтобы поприветствовать нас, и на мгновение мне показалось, что начнётся игра в перетягивание каната с моим ребёнком. Джошуа смилостивился и с улыбкой позволил Йену насладиться обществом крестницы.
— Я скучал по тебе, Милашка. — Прижавшись губами к её лбу, Йен поцеловал крошку в тёмную макушку. Иззи обхватила пятью пальцами мизинец Йена и крепко сжала его. Если бы взрослый мужик мог растаять, то Йен в тот момент превратился бы в масло. Он снова её поцеловал и спросил:
— Готова к фотосессии в честь достижения полугода?
Я так поняла, что это входило в его сегодняшние планы по присмотру за Изабеллой. Когда твой лучший друг — феноменальный фотограф, это означает, что ваши самые сокровенные воспоминания запечатлеваются на камеру и документируются. Фото украшали все стены в пентхаусе, который мы делили с Лео. Наша свадьба на вилле, кадры беременности и даже рождение нашей малышки — Йен всегда был рядом, а его камера оставалась наготове, чтобы поймать каждый момент.