И какое — то время я не знала, сколько этих моментов у нас будет. Их сохранение стало своего рода одержимостью. Я была благодарна Йену за то, что он охотно предложил свои незаурядные способности, чтобы я могла достичь поставленных целей. Я всегда могла рассчитывать, что он будет потворствовать мне, даже если это значило, что ему приходилось посещать терапию Лео, чтобы засвидетельствовать его прогресс, или оставаться допоздна в больнице, чтобы сфотографировать меня во время родовых схваток. В моих альбомах хранились все эти кадры. Думаю, часть меня нуждалась в осязаемых доказательствах того, что моя невероятная жизнь — не сон. Я щипала себя до синяков, и эти альбомы были истрёпаны и изодраны в клочья от того количества раз, что перелистывала их страницы. Вот, что представляла собой моя жизнь, и она сложилась куда лучше, чем я могла бы вообразить.
— С прошлой фотосессии прошло две недели. — В свою защиту Йен кивнул в сторону камеры, словно мне следовало увидеть пыль, покрывшую объектив.
За ними двумя я разглядела белый фон, свисающий со стропил, студийный свет, который отражался от бумаги, как сияющие звезды. Рядом на столе лежала куча плюшевых игрушек и коробка полная хлопьев «Cheerios». С вешалки свисали розовые балетные пачки и повязки на голову с искусственными цветами, которые были почти с голову Иззи. Честно, всё это походило на гримерную, принадлежавшую бродвейской актрисе.
— Ты избалуешь её, ты ведь знаешь? — Я рассмеялась, проведя беспокойными руками вниз по своему чёрному коктейльному платью.
— Это, вроде как, моя работа!
Йен не стал дожидаться моего ухода и поспешно понес Иззи в «студию». Я передала сумку с подгузниками Джошуа и начала раздавать указания.
— Её бутылочка во внутреннем кармане, там же её пижама и любимое одеяло, без которого она не может уснуть. И ей нравится засыпать на руках, а не в детском манеже. Ей больше по душе «Греби, греби в своей лодке», чем «Три слепых мышки». — В конце предложения мой голос немного дрогнул, Джошуа положил руку мне на предплечье, закидывая сумку на плечо.
— С ней все будет хорошо, Джулс. Обещаю. Иди, наслаждайся вечером и не думай о нас. Не торопись возвращаться. У нас всё под контролем.
Я посмотрела через плечо. От стен отражались вспышки белого света, заливистый смех Иззи совпадал со щелчками затвора Йена. Я хотела поцеловать её напоследок, сжать в объятиях и сказать, что «мама любит тебя», но тогда бы забил ключом фонтан, и я бы не знала, как его выключить. Я и прежде с трудом могла совладать с гормонами. И оказывается, те, что сопровождают тебя в материнстве, существенно отличаются от остальных, и их мне только предстояло приручить.
Я снова перевела взгляд на Джошуа.
— Ты позвонишь, если что — нибудь понадобится?
— Конечно. А теперь убирайся! — Он подтолкнул меня к двери, словно выбивал пыль из ковра, и я подчинилась. Скользнула обратно в лифт, вышла из вестибюля на бетонную дорожку. Декабрьский воздух кусал кожу, я выдохнула белое облачко, которое зависло в нескольких сантиметрах от губ. Желая создать иллюзию тепла, обволакивающего тело, провела руками вверх и вниз по предплечьям.
Я не прождала и десяти секунд, как у обочины остановился наш элегантный чёрный внедорожник с затемнёнными окнами.
Когда Чонси, наш шофер, обогнул бампер, чтобы открыть мне дверь заднего сиденья, я, балансируя на пятнадцатисантиметровых каблуках, сошла с тротуара.
Моё сердце замерло.
— Лео нет? — выдохнула я, опуская ногу в машину. Подушки сидений были тёплыми, я опустилась на них, позволив коже прильнуть к телу.
Чонси покачал головой и произнёс:
— Нет, мистер Кардуччи сказал, что увидится с вами на самом торжестве, и передал извинения.
Прежде, чем закрыть дверь, он протянул чёрную бархатную коробку.
Я полагала, что извинение находилось в коробке, но чего мне действительно хотелось, так это чтобы Лео каким — то чудом запрыгнул на соседнее со мной сиденье. В последнее время он работал допоздна, и сегодняшний вечер должен был стать одним из немногих на этой неделе, что мы бы провели наедине. Весь день у меня в голове крутился небольшой сеанс поцелуев на заднем сиденье, так сказать, предторжественное мероприятие. К сожалению, всё выглядело так, что его убрали с повестки дня.
Я положила коробку и устроилась поудобнее, чтобы поглазеть на городские огни, мелькавшие на периферии зрения. Платье было коротким, когда я стояла, оно доходило до середины бедра, а когда сидела, задиралось ещё выше. Я потянула подол вниз, чтобы каким — то образом добавить ещё несколько сантиметров к его длине. Знала, что сегодня никто не будет смотреть на меня, Лео — виновник торжества, но, по крайней мере, стоило поддержать образ презентабельной трофейной жены, устроившейся у него под боком.