— Может, тогда тебе следует спросить совета у мамы, — поддразнила я, пренебрежительно махнув рукой в воздухе.
— Есть много чего, что я хотел бы спросить у неё, но не думаю, что её мнение по поводу штанов теперь будет иметь значение. — Взгляд Лео встретился с моим, когда он повернулся ко мне лицом. Мягче чем обычно, а морщинки в уголках глаз делали его похожим на маленького мальчика, которому только что сказали, что Санты не существует. — Мама умерла почти десять лет назад.
Я прижала руку ко рту.
— О боже, Лео. Прости.
Он выдавил из себя лёгкий смешок с милой улыбкой и сказал:
— Ты извиняешься, как будто имеешь к этому какое — то отношение, Джули. — Шагнув ко мне, он провел большой ладонью по подбородку и отмахнулся от того, какой мрачный поворот получил наш разговор. — Нравятся эти? Моя задница не выглядит в них большой?
Ну, конечно, этими словами он фактически приклеил мой взгляд к своим ягодицам, не то чтобы я уже на них не пялилась.
— Нет, всё идеально.
— Считаешь, что моя задница идеальна?
— Есть ли какой — то ответ, который не выставит меня в совершенно жутком свете? Потому что такое ощущение, что меня загнали в угол.
— Хочешь, чтобы я загнал тебя туда? Не думаешь, что для этого ещё слишком рано?
Я игриво закатила глаза, надеясь, что он поймёт мою попытку пофлиртовать и не подумает, что я действительно раздражена. Потому что это не так. Смущена? Да. Взволнована? Без сомнения. Возбуждена? Определённо. Но раздражение никак не вписывалось в этот перечень.
— Английский не является твоим родным языком? Потому что, кажется, тебе сложно меня понимать. Тогда какой родной? — Я сложила джинсы, которые он примерял ранее, в аккуратную стопку рядом со своим стулом, надеясь, что он купит их все, потому что они действительно выглядели фантастически на нём.
— Вообще — то да. Italiano.
Если это не самое сексуальное, что я слышала, то я даже не знаю, что с этим сравнится. Он мог бы сказать:
— Моя собака только что нагадила на твою подушку. — А я бы всё ещё пускала по нему слюни. Пришлось приложить усилия, чтобы заставить мышцы челюсти сомкнуться. И просто на всякий случай я вытерла подбородок.
— Для маминого лечения мы переехали в штаты, когда мне было пятнадцать. С тех пор я живу здесь.
Он возился с пуговицей на своей накрахмаленной рубашке у треугольного выреза. Я не заметила, как эта возня перешла в настоящее расстёгивание, пока три верхние пуговицы не распахнулись, и его гладкая упругая кожа груди не показалась из — под белоснежного занавеса. Она представляла собой твёрдые мускулы и рельефные изгибы, как мрамор, превратившийся в плоть.
Я на время забыла, как сглатывать.
И дышать.
И говорить.
И вообще, как быть человеком.
— Можешь передать? — Теперь он был обнажён до пояса, и все линии на его рельефном животе сходились к букве V. У Йена имелся намёк на неё, но ничего похожего на эти крепкие канаты мышц, спускающихся к бёдрам Лео и дразнящих меня, скрываясь чуть ниже пояса джинсов. Внезапно у меня появилась новая любимая буква алфавита.
Спонсор сегодняшнего шоппинга — буква V!
— Что я могу что? — Это не имело никакого смысла.
— Передай эту футболку, Джули.
Ах футболку. Так, а какую?
— Я немного переживаю, что если буду стоять здесь слишком долго, то ты начнёшь меня рисовать, — усмехнулся Лео, делая три неторопливых шага в мою сторону, каждое движение сопровождалось шелестом брюк. Он наклонился и взял со стула рядом со мной красную выцветшую футболку и просунул голову в отверстие и взъерошил волосы, зацепившиеся за горловину. — Учитывая твою склонность рисовать обнажённых мужчин и всё такое.
Меня снимает скрытая камера? Потому что начинало казаться, что это самый унизительный момент в моей жизни, и, учитывая степень моего везения, всё записывается, чтобы весь мир мог это увидеть. Я взбила волосы на затылке рукой, ну знаете, если вдруг на самом деле велась съёмка. Если я собиралась выставить себя идиоткой, то хотя бы прилично выглядящей.
— Ой. Прости. — Это оказались единственные слова, которые я вспомнила, как произносятся, и одно из них даже не настоящее слово, скорее гортанный или сдавленный звук. — Вау, — выдохнула я, когда футболка скользнула по его телу и села как влитая. — Ты выглядишь почти как обычный парень.
От мешковатой футболки и свободного кроя потёртых джинсов до босых ног, стоящих на деревянном полу, он действительно напоминал обычного двадцатичетырёхлетнего парня. Не совсем обычного, поскольку он всё ещё смотрелся невероятно великолепным, но этот повседневный образ шёл ему. Больше никакого устрашающего костюма с галстуком.