— Так этот эскиз, — Йен поднял руку и вытащил с верхней полки кухонного шкафа три глубокие керамические тарелки. — Это всё воображаемые наброски, или тебе было от чего отталкиваться? Потому что если да… — Он использовал вилку и ложку как щипцы, чтобы положить щедрую порцию куриного Чоу мейна в мою тарелку, — … если ты на самом деле видела это вживую, я не понимаю, как ты осталась в живых и теперь сидишь здесь. Потому что это — воплощение необыкновенной привлекательности.
— Тебе не обязательно напоминать. — Еды было предостаточно, поэтому я без зазрения совести уплетала больше, чем могло поместиться в желудке. Всё выглядело и пахло настолько хорошо, что я считала необходимым попробовать понемногу от каждого блюда.
— Ты права, я не должен. У тебя для этого имеется очень подробный рисунок.
Входная дверь содрогнулась от трёх ударов, прежде чем Йен устремился её открывать, он мгновенно бросил тарелку на стойку, предоставив ей вращаться, как медленно останавливающемуся хмельному волчку. От его упругой походки веяло легкомысленностью, как от скачущего ребенка. Или Тигрули. На самом деле, очень даже похоже на Тигрулю, даже показалось, что он бросил через плечо «Ну давай, до встречи!»
Йену правда нравился этот парень Джошуа, и я приходила в восторг от того, как тот влиял на него.
А мне действительно нравилось то немногое, что я знала о Лео, и посмотрите, что это со мной сделало. Никакой раздражающей легкомысленности. Только изображение шестьдесят на девяносто сантиметров на грани с нездоровым интересом, спрятанное в моей постели. Но справедливости ради, некоторые развлекались резиновыми куклами в кровати. По крайней мере, это — искусство.
Потрясающе, что искусство превращает то, что в другом случае могло считаться жутким, в нечто абсолютно приемлемое. Никто не ставил под сомнение изобразительное искусство. Пластиковых надувных людей — да. Но искусство? Конечно, нет.
Кого я обманываю? Ничего не поделаешь. Это странно, что я провела весь день, рисуя живот парня, а он даже не в курсе. Может, поэтому я не связывалась с отношениями. Или они не связывались со мной. Или поэтому я не занималась ничем, кроме рисования.
Честно говоря, до чёртиков пугало даже подумать о том, что я буду настолько же взволнована, как Йен. Потому что вдруг Джошуа в итоге не будет чувствовать того же? Что, если эти упования на взаимную любовь не оправдаются? Что, если вместо того, чтобы получить Винни Пуха для Тигрули, у него будет Иа — Иа? Что тогда? С чем останется Йен?
Чёрт возьми.
Безопаснее держаться золотой середины, где ты можешь выдумать свой мир, чем цепляться за людей, которые могут разрушить тот, который у тебя есть на самом деле.
— Джошуа, это Джулс, — произнёс Йен, прерывая мои размышления. Я частенько так отключалась, поэтому привыкла к тому, что Йен приводил меня в чувство.
Привлекательный парень с каштановыми волосами, почти полностью выбритыми по бокам и лишь с несколькими сантиметрами, оставленными на макушке, одарил меня милой улыбкой и притянул в объятья, отмахнувшись от обычного рукопожатия. Я уже могла сказать, что мне понравился этот парень. Его тело оказалось настолько же тёплым, как и его жест.
— Привет, Джулс, — сказал он, всё ещё обнимая меня худыми, но подтянутыми руками. Он отстранился, так что я смогла разглядеть его лицо. У него мягкие глаза орехового оттенка и румяные впалые щеки. — Приятно познакомиться.
— Мне тоже, Джошуа. Голоден? А то Йен заказал столько еды, что хватит накормить всю китайскую династию.
— Ох, умираю с голода, — сказал Джошуа, заглядывая через моё плечо на многообразие блюд, расставленных на столешнице. — Пахнет потрясающе.
— Вкус не хуже. Мистер Вонг точно знает, как сделать все правильно, — пошутил Йен. Я не в первый раз слышала эту шутку, но понимала, что Йен горел желанием опробовать её на Джошуа. Приподняв бровь, он выжидал что — то вроде одобрения.
— Уморительно, — согласился Джошуа. — Давайте приступим.
— Я поем на диване, — предложила я, беря тарелку и вилку со стойки, чтобы освободить наш «обеденный» стол для Йена и Джошуа, давая им видимость желанного уединения.
— Я так не думаю, — возразил Джошуа, яростно качая головой. — Я пришёл сюда не для того, чтобы вышвырнуть тебя с заслуженного места за столом. Вы двое — семья. Я новенький. Моё место на диване.
Йен обнял Джошуа за плечи, что удивило меня, поскольку он никогда не проявлял нежностей. Ну то есть, с друзьями — да, но с парнями, с которыми встречался в прошлом, он вел себя нерешительно и сдержанно. Даже осмотрительно.