— Всё или ничего! — поднял он в воздух едва целый стаканчик.
— Всё или ничего!
Глава 11
Можно подумать, что после по крайней мере дюжины международных путешествий упаковка чемоданов станет привычным делом. Чем — то, что можно делать с закрытыми глазами.
Но для меня это не так, поэтому, естественно, я попросила Еву помочь порыться в моём шкафу. Она определенно самая стильная девушка, которую я знала, и мне хотелось наверстать упущенное: на прошлой неделе нам так и не удалось пообщаться. Сегодня выдался хороший шанс убить двух зайцев одним выстрелом.
— Что насчет этого? — Я подняла вешалку со свитером, у которого был воротник — хомут. Фиолетовый, очень плотный, с вязкой косичкой, думаю, такой даже могла сделать моя бабушка, но кто знает? В моду вернулись неоновые цвета и окрашивание шенье. Возможно, на очереди свитеры, связанные старушками.
— Будет жарко.
— Правда? Потому что он выглядит немного старомодным.
Ева рассмеялась.
— Нет, я имею в виду, слишком жарко. Помнишь, там почти лето. Ты в нём вспотеешь до смерти.
Ну, со мной это скорее случится в бикини. Из — за Лео я легко распалялась и возбуждалась.
— Точно.
Проскользнув мимо, она одним движением бросила на кровать шесть нарядов, раздалось клацанье вешалок. Ткани в цветочек, полоску и узоры смешались вместе, образуя абстрактное произведение искусства.
— Этого должно хватить.
— Меня всё устраивает. — Не потрудившись ознакомиться с её выбором, я запихнула одежду в чемодан и плюхнулась на матрас, подтянув руки к груди. — Я тут хотела вернуться к нашей беседе…
— Мы переезжаем, мисс Тортон, — перебила меня Ева. Из — за того, с каким отчаянием она это сказала, стало понятно, что для неё это худший сценарий в жизни, и чтобы попытаться поставить себя на её место, я постаралась вспомнить себя подростком. Но, честно говоря, если бы родители сказали мне, что мы переезжаем с нашего ковбойского ранчо в Северной Дакоте в любое другое место в стране, я бы, скорее всего, сделала переворот назад и двойное сальто, а я из тех девчонок, которые и на колесо не способны. Не кривя душой, могла сказать, что даже не кувыркалась, не хрустнув при этом шеей.
— Переезжаете? Куда?
— Мама пока не знает, куда, но мы должны освободить квартиру к концу недели. У неё есть друг, который предложил комнату со следующего месяца. Но до этого ещё три недели.
Я только раз видела маму Евы, но помню, что сразу подумала, что о такой родительнице мечтает любой молодой художник. Умеющая поддержать и приободрить. Заботливая, но достаточно продвинутая, чтобы вам хотелось проводить с ней время, и было не стыдно познакомить с друзьями. И я знала, что она тоже творческая личность и какое — то время управляла собственной гончарной мастерской.
— Ну, — начала я, беря изящные пальцы Евы в свои. Иногда физическое воздействие придает выразительность словам, как будто прикосновение выделяет их курсивом. — Сперва нужно обсудить это с Йеном, но так вышло, что я знаю об одной спальне, которой на ближайшие несколько недель понадобятся жильцы.
В глазах Евы вспыхнула искра жизни.
— Что? Ты про свою комнату? Но мы не сможем заплатить. В этом вся проблема…
— Но не для меня. На самом деле, звучит как идеальный расклад. Пока меня не будет, нужно, чтобы кто — нибудь поддерживал связь с жилищным кооперативом, и думаю, что человека лучше, чем твоя мама, не найти. Считай это платой за аренду, если пожелаешь.
Я не хотела доводить её до слёз, но что — то из сказанного мной вызвало потоп, который, как я надеялась, представлял собой слёзы счастья.
— Мисс Тортон, я не могу. В смысле, я не знаю, как…
— Пусть мне позвонит твоя мама. Я поговорю об этом с Йеном, но уверена, что он согласится.
— Соглашусь на что? — Резкий голос Йена встрял в наш разговор как лезвие, когда он вошел в комнату. Его грудь пересекала сумка — почтальонка, он провёл пальцами вверх и вниз по ремню. Очевидно, только что с занятий. То, как его футболка была заправлена в низко сидящие на бёдрах джинсы, навело на мысль, не вызвался ли он ещё на несколько позирований. Он явно имел вид наспех одевавшегося человека.
— Делить квартиру с Евой и её мамой, пока я буду в Италии.
Я ещё даже не сообщила Йену о планах сесть завтра утром в самолёт, чтобы пересечь полмира. А теперь обрушила на него совершенно новые жизненные обстоятельства. К счастью, он любил меня, иначе у него было бы полное право не по — детски разозлиться.
— Я не могу. Не могу делить её с ними.