Сегодня нам снова позировали, и я дважды перепроверила, что это не Йен. К такому я не была готова. В последнее время я рисовала его слишком часто, до такой степени, что даже рисовала на нём. Судя по расписанию, предполагалось, что у нас будет модель женского пола, я отнеслась к этому изменению с одобрением. Мне требовалось поработать над изгибами и контурами женского тела.
— Добрый день, класс. — Профессор Сейфорт вошла в дверь и в широком жесте вскинула руки в воздух. Она надела одно из тех струящихся платьев, которые я так любила. Может, стоило после занятия пойти по магазинам. Возможно, следовало избавиться от мрачной одежды и выбрать что — то более беззаботное. Что — то более воодушевляющее. Я бы могла попробовать.
— Ещё три урока, и наше совместное время закончится, — сказала профессор. Раздался хор радостных возгласов и недовольных стонов. Она положила вещи на большой деревянный стол и начала расхаживать вдоль проходов, как всегда делала. Не обращая внимания на протестующих, профессор продолжила говорить. — Я хочу, чтобы для следующих произведений вы придумали тему. Это может быть слово. Фраза. Чувство или эмоция. Но я хочу, чтобы вы свыклись с идеей дать вашей работе название. Существует очень мало музейных экспонатов, у которых нет наименования. Поскольку в скором времени я планирую посетить выставки каждого из вас в галереях, ваши картины не должны быть исключением. — Она сверкнула гордой улыбкой.
Это что — то новенькое для меня. Я редко давала произведениям заголовки, потому что, если честно, когда дело касалось слов, не очень оригинальна. Обычно я позволяла рисунку говорить за себя.
— Наша модель опаздывает, поэтому до её прибытия не стесняйтесь, доставайте альбомы и продолжайте работу, начатую в понедельник.
Вокруг раздались шуршание и шелест бумаги, я пролистала блокнот до страницы, на которой ранее на этой неделе начала рисовать руки. Я не могла правильно подобрать ракурс, левая выглядела особенно угловатой и кривой. Больше походя на крюк, чем на руку.
Что навело на мысль.
Я быстро начала водить ластиком по нарисованным пальцам, которые вызывали сомнения. И не успокоилась, пока от них не осталась одна тень, а их место не заняла горстка розовой резины. Затем позволила уже своим пальцам взять над всем контроль: плавно меняя форму, создала из первоначальной кисти крюк, который изогнутой буквой J брал начало из запястья. Как у Капитана Крюка, но не в такой мультяшной форме.
— Очень интересно, Джули, — кивнув, признала профессор Сейфорт. Когда она наклонилась ко мне, чтобы ближе рассмотреть работу, её цветочный аромат обжёг мой нос. — Как ты её назовешь?
— На крючке? — я произнесла это скорее как вопрос, потому что ещё не думала над названием. Я всё ещё работала над тем, чтобы перенести блеск золота на бумагу.
— Да, очень буквальное толкование, — высказалась она. — Призываю тебя для сегодняшней работы придумать что — то менее очевидное. Как — то так, чтобы заставить зрителя заглянуть глубже в произведение.
Вертя карандаш туда — сюда между пальцев, я кивнула. Хотя мне нравилось направление, которое приняла композиция, тут ещё имелось, над чем поработать, чтобы прийти к тому, чего хотела.
Я оказалась так поглощена усилиями, что не заметила, как модель села на стул в нескольких сантиметрах от меня. Я почти закончила. Ещё несколько штрихов, и я бы могла удовлетворённая убрать набросок в сумку.
Рисование похоже на писательство, часто бывало так, что ты находишься в тупике, а иногда мысли лились свободно каскадом вдохновения. Я научилась никогда не прерывать такие творческие порывы. Потому что никогда не знала, когда они возникнут вновь.
Поэтому немного рассердилась, когда профессор Сейфорт велела достать холсты для сегодняшней модели и отложить остальное. Я была так близка к завершению своего творения.
И тут сердце едва не остановилось.
Когда он повернулся на табуретке, чтобы поймать мой взгляд, я чуть не упала со стула.
Комната начала вращаться.
Как и моя голова.
Живот свело от боли, земля ушла из — под ног.
Его глаза были напряжены, брови нахмурены.
Я не могла контролировать выражение лица. Понятия не имела, что на нём читалось. Должно быть, шок. Или злость. Удивление и замешательство.
Выражение лица Лео казалось непроницаемым. И он не моргнул, ни разу.
— Класс, позвольте представить нашу сегодняшнюю модель — Лео Кардуччи.