— А теперь нет?
— В зависимости от того, кого ты спросишь, — я засмеялся. — Не знаю. Когда я был первокурсником… первые два месяца в окружении девушек постарше? Наверно, я уделял больше сил им, нежели занятиям.
Она усмехнулась. — А теперь нет?
Я покачал головой и вернулся к тому, что хотел знать. — Так откуда ты?
Пироженка простонала. — Я из Техаса.
— Техаса? — Я склонился над столом. — Серьезно? У тебя нет акцента.
— Я родилась не в Техасе. На самом деле, моя семья из Огайо. Мы переехали в Техас, когда мне было одиннадцать, и у меня нет склонности к перениманию акцента.
— Из Техаса в Западную Вирджинию? Огромная разница.
Наши взгляды встретились на долю секунды, а потом она встала, забирая тарелку и кастрюлю. — Я жила в той части Техаса, где был стрип-молл, а кроме этого, там также как и здесь.
— Я должен сам убрать, — я начал подниматься. — Я навел беспорядок.
— Нет. — Она одарила меня серьезным взглядом. — Ты готовил. Я убираю.
Наблюдая за тем, как она моет посуду, я не мог ничего поделать и думал насколько это был интимный момент — я готовлю, она убирает. Невзирая на то, что я готовил до этого завтрак для девчонок, это было совершенно по-другому.
И я на самом деле не был уверен, как относиться к этому.
Повернувшись к хлебу, я убрал фольгу. — Почему ты выбрала это место?
Она закончила мыть маленькую сковородочку, которую я принес, прежде чем ответить на вопрос. — Просто хотела убраться подальше, как и ты.
— Всё же, должно быть тяжело.
— Нет. Решение далось невероятно легко.
Серьезно? Не могу представить, чтобы я переехал так далеко от семьи. Я был вполне уверен, что мама выследила бы меня, если бы я сделал это. Я отломил полбуханки. — Ты — загадка, Эвери Моргенстен.
Она облокотилась на столешницу. — Не совсем. А вот ты, похоже, да.
— Это как?
Она указала на меня и наполовину съеденную буханку хлеба.
— Ты только что съел четыре вареных яйца, доедаешь половину буханки хлеба, и у тебя мышцы, как в рекламе тренажеров.
Я улыбнулся во все 32, а то и шире.
— Ты оценивала меня, не так ли? В перерыве между твоими пылкими оскорблениями? Чувствую себя желанным мужчиной.
Она засмеялась, и смех был таким мягким и милым.
— Заткнись.
— Я растущий мужчина.
От этих слов её брови поползли вверх, и я расхохотался. В последовавшей тишине, я рассказал ей больше, чем девушкам, с которыми я дружил годами.
— Мой отец адвокат, возглавляет собственную фирму дома. Так что, скорее всего, ему хотелось, чтобы я пошел на юридический.
Она так и стояла возле кухни.
— Почему не пошел?
— Юриспруденция не для меня. Мама врач — кардиолог — и прежде чем ты задашь вопрос, медицинский тоже не для меня.
Её правая рука потянулась к браслету, нервная привычка, как я начал понимать.
— А спортивная реабилитация — твоё?
— Футбол — это мое. Поэтому, если я могу поддержать команду, помогая её игрокам, то я счастлив. — Я сделал паузу, переместив вес с ноги на ногу. — Или я бы с удовольствием стал тренером, возможно, в какой-нибудь школе или где-то ещё.
Ее пристальный взгляд опустился в пол, когда она двинулась вперед. Она напомнила мне испуганного животного, которому прежде причинили боль, и оно с подозрением относилось к тем, кто её окружал. Комок в моей груди стал ещё шире, и ужасное покалывание вернулось снова, говоря мне о том, что я не хотел слышать.
— Почему ты не играешь в футбол? — спросила она.
А это тема, которую я не хотел затрагивать, но она задавала вопросы и я ни в коем случае не мог её оттолкнуть. — Это длинная… запутанная история, но я не могу заниматься этим сейчас.
Она стояла рядом со столом, паря возле стула. — А потом?
— Потом… Потом, возможно, получиться. — И это была правда. Если я останусь в форме, буду связан с игрой, кто знает? Я просто не позволял себе об этом много думать. — Так, ты полетишь домой на осенние каникулы или День Благодарения?
Она фыркнула. — Скорее всего нет.
— Другие планы?
Эвери пожала плечами и стала расспрашивать меня о футболе. Прошли часы, и я был уверен, что она была так же хорошо осведомлена о футболе, как и когда-либо будет в будущем. Близилось к полудню, когда я встал. На самом деле, я не хотел уходить, но я занял все ее утро.
Вертя в одной руке маленькую сковородочку, и неся банановый хлеб в другой, я остановился напротив её двери.
— Итак, Эвери…
Она облокотилась на диван. — Итак, Кэм…
— Что ты делаешь во вторник вечером?
— Не знаю. — Она настороженно подняла брови. А что?
— Как насчет свидания со мной?
— Кэм, — вздохнула она.
— Это не «нет».
— Нет.
— Тогда, это «нет», — признал я.
— Да, это нет. — Она отошла от дивана, хватаясь за дверь. — Спасибо за яичницу.
Я отступил назад, неустрашимый. — Как насчет вечера среды?
— Прощай, Кэм.
Пироженка закрыла дверь, но я успел увидеть её улыбку, и я знал, что скоро она согласиться.
Глава 8
Видимо, я серьезно просчитался с тем, сколько времени «намного дольше» займет на самом деле.
Лето наконец-то плавно перетекло в осень. Дни превратились в недели, а листва дубов сменила окраску на красно-золотую. Небо начало с каждым днём темнеть всё раньше, а облака и ветер, задувающий с Потомак, предупреждали, что зима уже на подходе.
Я приглашал Эвери на свидание минимум два раза в неделю. Она постоянно отказывала, а я становился всё более решителен. В какой-то момент посреди лекции по астрономии, когда она торопливо записывала информацию, а я рисовал Импалу Винчестеров, я понял, что вызов в этой ситуации теперь в общем-то отсутствует.
Глядя на неё, наблюдающей, как Драгэ ходит туда-сюда по аудитории в своих мраморных джинсах, я расплылся в нежной улыбке.
Чем больше я проводил времени с Эвери, тем больше я хотел находиться рядом с ней, это притом, что мы с ней всего лишь общались. Проводить время с девушкой без каких-либо физических утех, была неизведанная территория для меня. В то время, как я должен желать большего, намного большего, я был счастлив просто находиться с ней рядом. Это было для меня в новинку.
Каждое воскресенье я приходил к ней с яйцами и разнообразной выпечкой, довольно быстро поняв, что всё шоколадное беспроигрышный вариант. Во второй раз, когда я к ней зашёл, она была мне рада так же, как и в первый раз, но быстро вышла из роли. Она играла, потому что увидев, как потеплели её карие глаза, когда она меня увидела, я понял все, что она не хотела мне говорить.
Каждый раз, когда мы были вместе, она была осторожна, но через некоторое время, начинала расслабляться и тогда появлялась настоящая Эвери.
Профессор Драге сделал паузу в своей лекции, и Пироженка перестала писать, сжав правой рукой запястье, как будто пыталась сделать из него узел.
Кинув ручку на колени, я не думал, что делаю. Когда дело касается Пироженки, мой мозг отключается. Возможно, в этом и была проблема.
Пироженка ахнула, когда я забрал у нее из рук ручку и положил на тетрадь. Она резко повернулась ко мне, подняв брови. — Ты что это делаешь? — тихо спросила она.
— Ничего, — пробормотал я, пододвигаясь к ней.
Грудь Эвери поднялась, когда я положил руки на её правую. — Ты что делаешь?
— Шшш. — Я прижал большими пальцами её руку, нежно продвигаясь вверх, по мизинчику и между пальцами.
У неё округлились глаза, взгляд метался от наших рук к моему лицу. — Что… что ты делаешь?
— А на что это похоже? — прошептал я, переходя к безымянному пальцу, а потом к среднему, пробегаясь по длине её тонких косточек. — Было похоже, что твою руку судорога свела. Я свершаю благой поступок сегодняшнего дня.