— Я знаю. — Я положил руку ей на ногу, пытаясь убрать этот отдаленный, болезненный взгляд из ее темных глаз. — Теперь снимай штаны.
Она моргнула, а затем рассмеялась.
— Неплохо.
Я помог ей встать. Моя футболка была ей до колен и думаю, на ней она смотрелась лучше, чем на мне. Когда я дотянулся до пуговицы на джинсах, она треснула меня по рукам. — Думаю, я сама справлюсь, — сказала она.
— Уверена? — спросил я. дразнящим тоном. — Потому что я полностью к твоим услугам, а снять с тебя джинсы, думаю, с этим я справлюсь блестяще.
У нее дернулись губы. — Я в этом не сомневаюсь. Надень толстовку обратно.
Я прислонился к раковине, распрямив спину. — Мне нравиться, когда ты на меня смотришь.
— Я помню. — Она повернулась и, пошевелив соблазнительно попкой, стянула с себя джинсы.
Развернувшись, я поднял свою толстовку с пола. — Как думаешь, вне ванны тебе будет лучше?
— Надеюсь.
Как только я отвел ее обратно в гостиную, я нашел аспирин и схватил еще одну бутылку воды. После того, как она выпила, я сел на диван и потянул ее аккуратно за руку. — Посиди со мной. — Когда она начала перелезать через мои ноги, я остановил ее. — Нет. Сядь со мной.
В замешательстве она покачала головой. Я откинулся назад и потянул ее вниз. Пару секунд она была напряжена, как струна, но потом опустилась на мои колени. Я взял одеяло и накрыл им ее голые ноги.
— Попробуй поспать. — Сказал я и обнял ее за талию под мерцающие тени от телевизора, распространившиеся по всей комнате. — Утром станет лучше.
Пироженка тихонько вздохнула и прижалась к моей груди. — Ты не уходишь?
— Неа.
— Вообще?
Опустив голову, я прижался губами к ее лбу. — Никуда я не пойду. Я буду здесь, когда ты проснешься, милая. Обещаю.
Я проснулся в той же позе, в какой отрубился. Эвери по-прежнему сидела у меня на коленях, свернувшись калачиком, ёрзая на месте. Я застонал, крепче обняв ее, когда она бедрами прижалась к моей эрекции.
— Прости, — сказал я. — Утро, еще и ты сидишь на мне. Это гремучая смесь.
Я открыл глаза вовремя, чтобы увидеть пылающие щечки моей Пироженки. Я переложил руку на ее бедро, наблюдая за ней сквозь сонные, неподъемные ресницы.
— Хочешь, чтобы я встала? — спросила она.
— Нет, что ты. — Я провел второй рукой по ее спине, просовывая пальцы сквозь мягкие волосы. — Даже не думай.
Она улыбнулась. — Хорошо.
— Наконец-то, думаю, мы на самом деле в чем-то согласились.
Склонив голову набок, она долго смотрела на меня изучающим взглядом. — Прошлая ночь действительно была реальностью?
Я усмехнулся. — Зависит от того, что, по-твоему, произошло.
— Я раздевалась перед тобой?
При упоминании этого, мой взгляд опустился вниз. Через футболку были хорошо видны ее набухшие соски. — Да. Это было незабываемо.
— И ты меня отшил?
Моя рука скользнула ниже ее бедра. — Только потому, что наш первый раз не должен быть на пьяную голову.
— Наш первый раз?
Я лениво улыбнулся. — Ага.
Она покраснела. — Ты действительно так уверен, что у нас будет первый раз?
— Конечно. — Я прислонился к подушке, наблюдая за ней, в то время как, поглаживал ее бедро вверх-вниз.
— Мы же поговорили? — Она посмотрела на свое запястье. — И я рассказала тебе, когда сделала это?
— Да.
Она подняла свои ресницы. — И ты не считаешь меня помешанной стервой?
— Ну…
Она одарила меня сухим взглядом.
Я улыбнулся и положил руку ей на затылок. — Хочешь знать, что я думаю?
— Смотря, что.
Я наклонил ее голову так, что наши губы почти соединились. — Думаю, нам надо поговорить.
— Надо, — прошептала она.
Но чем дольше она сидела у меня на коленях, тем меньше шансов было у нас на этот разговор. Я взял ее за бедра, приподнял вверх, опуская на подушку рядом с собой.
— Я думала, нам надо поговорить, — сказала она, когда я встал с дивана.
— Поговорим. Я сейчас вернусь.
Она сидела, не понимая, что происходит.
— Оставайся на месте, хорошо? — сказал я, направляясь к двери. — Даже не шевелись. И ни о чем не думай. Просто сиди на месте, а я сейчас вернусь.
Она положила подбородок на спинку дивана. — Хорошо.
— Я серьезно, не думай ни о чем. — Я открыл дверь. — Ни о последних паре минутах, ни о прошлой ночи. Ни о последнем месяце. Или что будет дальше. Просто сиди там.
— Ладно, — прошептала она. — Обещаю.
Я какое-то время смотрел на нее и, убедившись, что она не запрется в своей спальне, поспешил в свою квартиру. Внутри было тихо, а возле дивана валялась пара женских туфель. Улыбаясь, я быстро почистил зубы, а затем схватил нужные предметы из кухни. На все про все ушло пять минут, и когда я вернулся в ее квартиру, Эвери сидела на том же месте, где я ее оставил.
Она посмотрела на то, что я держал в руках и улыбнулась. — Яйца… ты принес яйца.
— И свою сковородку. — Бедром я закрыл за собой дверь. — А еще я почистил зубы.
— А футболку так и не одел.
Я бросил на нее долгий взгляд. — Я знаю, что если ты не сможешь видеть меня без рубашки, это разобьет тебе сердце.
Когда я выложил яйца на столешницу, я услышал приглушенный скрип и повернулся к двери. — Эвери, ты что это там делаешь?
— Ничего, — ответила она.
Я улыбнулся и развернулся обратно. — Тогда тащи сюда свою попку. — Когда я услышал, как она слезла с дивана, я нахмурился. — И не вздумай переодеваться. — Я сделал паузу. — Потому что мне нравится, как ты выглядишь в моей одежде.
— Ну, раз ты так просишь… — сказала она, входя на кухню.
— Что? — Я посмотрел на нее через плечо. — Так соскучилась по моей яичнице?
Она медленно моргнула.
— Я не думала, что ты снова будешь готовить на моей кухне.
Эти слова произвели на меня большее воздействие, чем она думала. Я зажег плиту и спросил:
— Ты так сильно по мне соскучилась?
— Да.
Я повернулся к ней, проводя рукой по волосам. — И я соскучился по тебе.
Пироженка глубоко вздохнула. — Я хочу извиниться за свою реакцию, когда ты… когда увидел мой шрам. Его раньше никто не видел. — Она шаг за шагом приближалась ко мне, кусая нижнюю губу. — Я знаю, это не оправдание, потому что я была той еще стервой, но…
— Я приму твои извинения при одном условии. — Я сложил руки на груди.
— Я готова на все, — сказала она страстно.
— Ты должна мне доверять.
— Я доверяю тебе, Кэм.
— Нет, не доверяешь. — Я подошел к столу и выдвинул из-под него стул. — Присядь.
Когда она села и поправила позаимствованную футболку, я вернулся к плите и разбил яйцо на сковороду. — Если бы доверяла, то реакция у тебя была бы другой. И я тебя не осуждаю. Я не из робкого десятка, меня этим не спугнешь. Ты должна верить, что я забочусь о тебе.
После ее мягкого вздоха, я повернулся к ней. — Я многого о тебе не знаю, но, надеюсь, мы это исправим. Давить я не буду, но и ты не отгораживайся от меня. Хорошо. Ты должна мне доверять.
Наши взгляды встретились. — Я тебе доверяю. Я буду доверять тебе.
— Твои извинения приняты.
Я дожарил яичницу и вернулся к столу со стаканом сока, прежде чем задал главный вопрос. — Итак, что будет дальше? Чего ты хочешь?
Она замерла с яичницей на вилке. — Чего я хочу?
— От меня. — Я засунул целое яйцо в рот. — Чего ты хочешь от меня?
Пироженка откинулась на спинку стула, опустив вилку на тарелку. Она открыла рот и, распрямив плечи, сказала: — Тебя.
В груди что-то дернулось, и на мгновение я потерял дар речи. — Меня?
— Я хочу тебя, — сказала она, краснея. — Очевидно же, что у меня никогда не было отношений, и я даже не знаю, хочешь ли ты этого. Может это…
— Именно этого.
— Серьезно? — спросила она.
Я хмыкнул, чувствуя себя намного легче, чем за последние несколько недель и съел еще одно яйцо. — Ты так удивилась, как будто не можешь в это поверить. Это так мило. Пожалуйста, продолжай.