— Но он известил Джейн…
— Точно! А она — тех, других. — Борн не сводил глаз с двери, словно кого-то дожидался.
— Джефф, если ты обнародуешь эти сведения, прокурор Федерального судебного округа возьмет тебя под защиту. Давай вернемся и…
Дверь распахнулась — и на пороге возник человек в полицейской форме.
— Извини, приятель, что запоздал. Там, наверху, творится что-то несусветное!
— Нет проблем, Джеймс. Ты принес мне денежки?
Джеймс Мэтсон потянулся к кобуре, не обращая внимания на вопрос Борна.
— С каким же удовольствием я убью тебя, стерва! Сколько хлопот ты мне доставила, узнав вчера! Мне пришлось скрыться. — Он потер бляху на форме. — По счастью, в полиции у меня есть друзья.
— Деньги давай! — напомнил Борн. — Заплати и считай, что меня уже нет.
— Это точно, тебя уже считай что нет! — Лжеполицейский усмехнулся. — Джефф, старина, неужели убийство Майкла тебя ничему не научило? Убрать свидетеля куда дешевле и куда надежнее, чем платить ему!
Мэтсон взвел курок и выстрелил прямо в грудь Джеффу Борну. Он выпустил три пули, прежде чем Борн тяжело рухнул на пол. Затем перевел дуло на Конни.
— Я тебя предупреждал!
— Нет! — Нырнув под стол, она опрокинула его, превратив в заслон.
Позади нее дверь разлетелась в щепки.
— Стоять! — загремел голос.
Господи, что происходит? Это Ник? Раздался резкий звук выстрела. Потом еще. Целая канонада.
Ей следовало оставаться в укрытии, но любовь оказалась сильнее здравого смысла. Не раздумывая, Конни метнулась к высокому человеку с пистолетом в руке.
— Ник! Ты не ранен?
В глазах молодого прокурора застыл ужас.
— Я… я убил его…
Конни замерла на месте, дрожа, словно лист на ветру.
— Он заслуживал смерти.
— Не мне решать… — Пистолет выпал из руки прокурора. — Я не палач. И не судья…
— Ты поступил так, как должно! Или ты предпочел бы, чтобы меня застрелили? Это, по-твоему, законно?
— Нет, Конни. Ты очень нужна мне! Ты и твое врожденное чувство справедливости, объясняющее мне, бестолковому, что правильно, а что нет.
— Ты мне веришь? Несмотря на всех этих… свидетелей?
— Ты моя святая правда! — Он протянул руки. — Я никому тебя не отдам!
Спотыкаясь, Конни шагнула вперед. И, оказавшись в его объятиях, поняла, что наконец-то обрела дом.
12
Ник поднял бокал шампанского, отменного шампанского из винного погребка «Пикник», и провозгласил тост за каждого из шестерых сотрапезников, чинно восседающих вокруг богато сервированного стола.
— За здоровье Чарлза Мортона, что с честью носит полицейскую форму!
— Правильно, Ник! — подхватили остальные, со звоном сдвигая бокалы.
— И за здоровье Дана Корбетта и Эммы Броуди, что ведут процесс над Саверо на «отлично» — даже без моей помощи.
Чуть робея, Эмма поднялась на ноги.
— Спасибо, Ник. Мы бы ни за что не справились, но, по счастью, с Карло Андриани прямо на свидетельской трибуне случился приступ амнезии. Похоже, мы начнем Новый год так, как должно! С приговора Максу Саверо!
— Верно, — подхватил молодой прокурор. — А теперь поднимем бокалы за Стива Клуни, который угодил в тюрьму за убийство, которого не совершал.
— За Стива!
— Ты уж прости, парень, — добавил Дан.
— Доверь мне размещение своих капиталов, и я все тебе прощу, — мило улыбнулся Стив.
— А главное, — продолжал Ник, — за Конни Грант!
И он с удовольствием оглядел молодую женщину, вставшую на противоположном конце стола. Бокал в поднятой руке, нежные губы изогнуты в улыбке — просто картинка!
— Ур-ра-а! Конни!
— Мне кажется, что стоило бы провозгласить тост за Аделину и Стэнли, они так облегчили нам задачу! — зазвенел голосочек Эммы. — Но, наверное, с нашей стороны это было бы гадко, нет? У бедняжек сейчас столько проблем…
— Чтоб им сгнить в тюрьме! — выругался Дан.
— Не будь наивным, — возразила Эмма. — Эти ловкачи, надо думать, отсидят пару лет, не больше. Но, по крайней мере, обоим путь в юриспруденцию отныне закрыт.
— Ник, — напомнила Конни, — ты еще не поднял бокала за миссис Роббинс.
— Самое лучшее я оставил напоследок! — Ник обнял мать за плечи, не сводя взгляда с Конни. — За долготерпение моей матушки, Айрин Кристин Роббинс. Сколько лет ждала она этого момента!
Молодой человек перемигнулся с Конни. Эта особа понимает его, как никто другой! Ее смелость и правдолюбие вдохновляют его.
— Боже мой, Ник, что еще такое? — встревожилась мать.
— За твое здоровье, мам. Я женюсь!