- Не отдам!
Общая комичность ситуации понятна. Человек спрятался за диван и пытался отстреливаться диванными подушками, одеялом и даже табуретом. Вот сейчас рассматривал простыню. Что он с ней будет делать? Проделает дырочки, наденет и нападет, оглушая криком: «Бу!»?
Это шоу продолжалось остаток дня, а затем человек устал. Это позволило мне подойти и сесть рядом с ним на диван.
- Слушай, - начала я, – мне это не нравится, тебе тоже. Но по какой-то неведомой прихоти тебе умирать нельзя. Обычно это означает, что ты совершишь нечто необходимое для благополучного будущего. Не спрашивай, я не знаю, что именно. Но скажу, что за такими людьми следит специальный отдел ангелов и демонов, а не мы – чернокрылые. Наша задача проще – собирать и уводить души. Но так как наверху о тебе позабыли, - это заявление вызвало кривую улыбку у человека, – то о тебе пока позабочусь я.
- Почему мне нельзя уйти? – спросил этот неудавшийся самоубийца.
- Потому что ты не сделал то, для чего был рожден, - упрямо повторила я.
Человек засмеялся как-то обреченно и искусственно.
- Я был рожден, чтобы стать неудачником? У меня ничего не осталось: ни гордости, ни денег, ни любимых людей. Меня опозорили и унизили. Я уже полгода не могу найти себе дело.
- Зато есть куча жалоб, - нахмурилась я, – деньги можно заработать, любимых найти, а гордость зависит от твоих взглядов на жизнь и способности эту жизнь прожить. А ставить крест – не значит решить проблемы. В большинстве случаев это означает усугубить проблемы.
- И как же можно их усугубить?
- Лет эдак на сто каторги. Вот это можно будет считать настоящей проблемой.
Человек поморщился. Он явно ожидал не такого исхода своих попыток удалиться от жизни.
- Каторги? – переспросил он и схватил пустоту на месте черных крыльев. До этого человек слышал шуршание перьев и думал, что может к ним прикоснуться. Но даже до самой чернокрылой коснуться было нельзя.
- Я призрак в своем роде, – подтверждаю его догадку.
- Под каторгой…, ты имела в виду «это»? – спросил он, рассматривая мою маленькую фигурку.
Здесь нечего скрывать…
- Верно.
Надо же, этот парень жалеет меня. Вот так чудеса! Может мне начать грешникам являться в качестве прогрессивного лекарства? Не забыть только цепи, пудру и кандалы. На этого индивида подействовало: побледнел, самоубиваться передумал. Надеюсь, работа хранителя окончена, и я могу быть свободна.
- А сколько ты уже такая? – снова вопросил человек, показывая жестом на крылья.
- Сто двадцать четыре года, – машинально отвечаю и тут же прокленаю свой болтливый язык. Пришлось объяснить. – Понимаешь, когда ты в таком состоянии, то неизвестно, когда сможешь уйти. Сто, тысячу, две тысячи лет. Пока не отработаешь свой грех, наверное.
- Наверное? – переспросил он, я неуверенно пожимаю плечами. – Спросить не у кого. Кто уже отбыл - не ответит, а кто не отбыл - ответа не нашел.
Человек, имя которого я так и не спросила, смотрел с чисто людской жалостью. И мне захотелось продолжить говорить с ним.
- Подобные мне «живут», служа смерти, и исчезают неожиданно. Никто не знает, что именно приносит нам спасение. Так что не торопись в наши стройные ряды, - закончила я, похлопывая его по плечу, насколько это было вообще возможно.
На этом, полагаю, диалог закончен.
Ан нет, этот индивид решил еще покопаться в моей душе.
- А я могу помочь?
Этот вопрос был неожиданным и странным. Мне предлагают помощь? Я не ослышалась?!
- Валяй, если разберёшься - как.
- Я корреспондент газеты, - заявил человек, поправляя себя, - в прошлом… опозоренный. Но навыки остались.
Ну-ну! И куда же, в моем случае, засунет навыки этот индивид?
- Да хоть инквизитор! Я за сто с лишним лет не разобралась – как, и часть моих знакомых точно, а ты хочешь за пару часов устроить мне спасение?
Скепсис моего голоса не мог придать уверенности ни ему, ни мне. А мне-то уверенность на что? Я посмотрю на его попытки и посмеюсь. Расскажу друзьям, и они посмеются. Выступление цирка лично для меня – я польщена!
Сварила своему возможному спасителю кофе и села под его ошарашенный взгляд. Пришлось вновь пояснять.
- Я контактирую с объектами этого мира при желании или, - касаясь глаза, на котором был недавно фингал, - когда через чур сильно концентрируюсь на объекте. Например, при испуге или восхищении. Но пить и есть настоящую пищу не могу, - с сожалением заканчиваю экскурс в мир мертвых, отдавая горячий кофе.
Человек, имя которого пора было бы спросить, развернул деятельность по моему спасению. Он начал спрашивать о моем прошлом.
- Имя мое не важно. Новое имя - Фем. Жила я сто двадцать четыре года назад. Умерла… покончив с собой.