— Какой-то мальчишка вручил. Зачем, я так и не поняла, он тут же убежал.
— Твою мать, — выругался. Подошел вырвал из моих рук букет и пошел к двери.
— Эй ты чего?
— Сейчас вернусь.
Я поставила чайник, так как проголодалась и планировала угостить чаем Айяза.
Он вернулся, но молчал. Неужели не хочет объяснить в чем дело?
Поставила перед ним чашку и села, напротив.
— Айсель, сейчас послушай меня внимательно ладно?
— Слушаю.
— Здесь в стране, черные розы — это траур. И дарят их матерям, потерявшим своих дочерей, чтобы те, украсили ими место захоронения*.
Я остолбенела и была готова провалиться, через все восемнадцать этажей.
Ведь послышалось?
— Пожалуйста, не выходи никуда без охраны. И вообще не ходи никуда кроме работы.
— Да я итак, никуда не выхожу. Только если твоя мама, просит ее сопроводить куда-нибудь. Ты думаешь, что это…
Не стала договаривать.
— Не знаю. Но если это он, я убью его своими руками.
Стало ли мне страшно? О, да. Это еще хорошо, что я блондинка не видно, что половина головы поседела от страха.
Айяз уехал. Я попросила его не рассказывать ничего отцу. Потому, что из-за меня слишком много проблем. Даже то, что Айяз в курсе этого всего, меня волновало. Они не обязаны мне помогать. Дела с Валидом вообще, что-то типа личного, не по работе.
Да что я несу?
Просто хочу отдохнуть. Точнее надо. Прошло три дня с момента подаренных роз. Мне даже начало казаться, что это просто мальчишка, решивший подарить мне цветы, но не угадавший с их цветом. Но оказалось, что это не так.
Я сидела в среду на совещании и мой телефон стал трезвонить, сообщая о входящих уведомлениях. Режим без звука спасал не особо хорошо, пришлось выключить его вообще.
Уже в кабинете, я принялась смотреть, кто же так добивался моего внимания и застыла от ужаса.
Там была куча сообщений с одного и того же номера. А их содержимое подробно описывало, что будет с Айязом, если я не уеду отсюда и не уйду из компании.
Господи, неужели это Валид? Но ведь, Айяз сказал, что они с семьей уехали?
И что мне делать? Рассказать обо всем ему или нет? Ведь это может быть и просто смс-ки, не ведущие к действиям?
В состоянии внутренней борьбы, я провела оставшийся рабочий день. Больше мой телефон меня не тревожил, в отличие от того, что скрывал этот гаджет.
Удалять послания я не стала, но много думала о том, что делать дальше?
Уже ночью, перед тем как уснуть я четко решила, что расскажу ему обо всем при встрече.
Он приехал в субботу, чтобы отвезти к Лейле. Мои протесты о том, что со мной охрана и мы на машине были восприняты — никак. В стиле мужчины.
— Послушай, мы ведь уже обо всем договорились. Зачем ты продолжаешь?
— Айсель, когда договариваются оба, то вариант устраивает их обоих. А в нашем случае договорилась ты, сама с собой.
— Ты невыносим.
Повернулся и блеснул улыбкой.
— Я знаю.
Мой телефон внезапно ожил звонким «дзинь», оповещая об смс. Вытащила его и открыла. Номер уже был другой, но содержимое заставило закричать. А Айяз не ожидая от меня такого, резко крутанул руль к обочине.
* — традиция выдуманная автором.
Глава 28
Я выронила телефон из рук.
Меня трясло, словно било электрошокером. Я даже не плакала, просто стало невыносимо страшно.
— Айсель… Айсель… милая, что случилось?
Он пытался достучаться до меня, но я не была способна ответить ему.
Айяз потянулся к моим ногам и убрал длинную юбку. Я подвинулась, чтобы он достал телефон. Я боялась вновь посмотреть в него.
Мужчина воспроизвел видео и начал ругаться на всех языках, которые только знал.
— Когда? Когда ты думаешь это сняли?
— Судя по тому, что эту майку я надела впервые после стирки, сегодня ночью, то…
— Блядь.
Он ударил по рулю и вышел из машины.
Мне стало тошно. Взяла телефон и нажала на воспроизведение.
Камера была направлена вперед. Это была та квартира, в которой я сейчас живу. В гостиной было светло, так как я всегда оставляю свет на ночь. Их двое, это понятно по двум теням перед дверью в мою спальню.
Вот рука тянется и они открывают мою комнату. Посмеиваясь подходят к кровати и наводят камеру на меня. Я лежала на спине и руки были подняты вверх над головой. Они шепчутся, но я не понимаю их речь. Она похожа на арабский, но этот явно другой.
Я укрыта полностью, так как ночью бывает прохладно, когда я оставляю приоткрытым окно. С меня начинает сползать покрывало, и я обнажаюсь перед камерой. Остаюсь лишь в тонкой майке для сна и трусиках.