Однажды очередной раунд моей борьбы с электронным микроскопом был прерван вторжением в лабораторию коллеги Славы Усова (теперь он стал известным прозаиком).
— Тебя спрашивает какой-то громила.
В коридоре стоял Довлатов в распахнутом настежь пальто на горностаевой подкладке, с папкой в руках. Он был без шапки, и черный бобрик его волос покрылся корочкой заледеневшего снега.
— У вас найдется для меня несколько минут? — не здороваясь, спросил Довлатов. Подавляя ликование, я ответила, что освобожусь через полчаса. Если он хочет, может подождать меня на кафедре.
— Я буду в библиотеке, в читальном зале, — сказал Довлатов.
Когда он вышел, меня обступили сотрудники:
— Откуда взялся такой красавец? Ему б усы, вылитый Петр Первый!
— Коллега из Горного. Мы пишем статью о микроструктурах глин.
— Ни хрена себе, какие соавторы бывают, — вздохнула Ольга Коровкина, специалист по мерзлым грунтам. — У нас послезавтра в школе вечер встречи. Нельзя ли его одолжить, чтобы девки попадали замертво?
Я выключила электронный микроскоп под кодовым названием «керосинка», однако промаялась на кафедре положенные полчаса. Зато в библиотеку по нашему знаменитому коридору неслась как газель и затормозила у самых библиотечных дверей.
Довлатов был сама сдержанность и благородство.
— Я написал новый рассказ… Хотите прочeсть?
— С удовольствием… Почту за честь.
За этот дурацкий политес я тут же мысленно обругала себя идиоткой.
Довлатов молча протянул мне папку с рассказом.
— Я собираюсь домой, Сережа, если хотите, проводите меня.
— К сожалению, не могу. Через пятнадцать минут у меня свидание у Казанского собора. — Довлатов как бы виновато улыбнулся, пожал мне руку и вышел из библиотеки.
Ну что, опять нарвалась? Слава богу, хватило ума не спросить: «Когда вы мне позвоните?». С другой стороны, почему он не сказал, что позвонит завтра?
Как же вести себя с Довлатовым? Обычно моими конфидентами и советчицами были Марина Ефимова и Галя Наринская, в прошлом жена Жени Рейна, в настоящем — Толи Наймана. Однако, я подозревала, что в этой ситуации их опыт был недостаточен. Мне мог помочь мужчина, ориентирующийся в лабиринтах психологии «пьющего неврастеника». Я позвонила своему лучшему другу Гене Шмакову.
— Реши сперва, зачем он тебе.
— Он талантливый, обаятельный, яркий, с ним интересно.
— И только?
— И лестно. Но если ты намекаешь на сам знаешь что, то об этом не может быть и речи.
— Это почему же?
— Уж очень он избалован и самоуверен. Мне с ним не справиться.
— Ошибаешься. Он просто куражится, а на самом деле закомплексован до ушей, — уверенно сказал Гена. — Он — начинающий литератор, нуждается в постоянном поощрении, как наркоман в героине. И тут появляешься ты с репутацией «литературной дамы» и считаешь шедевром каждый его рассказ. Ты для него баллон с кислородом. Ему просто необходимо держать тебя при себе.
— Так зачем он куражится?
— Изображает рокового мужчину, чем и подцепил тебя на крючок. Тем более, что весь этот кураж-эпатаж — тоже литература, только устная. Это во-первых. А во-вторых, полагаю, что он собирает материал для худпроизведений… Что-нибудь вроде «Мадам Бовари», «Дамы с собачкой» или «Люмпена с камелией».
— Так что делать?
— Что хочешь. Развлекайся, но не принимай его выходки всерьез, а то наплачешься.
— Как реагировать?
— С д е р ж а н н о, а то он будет тебя таскать в зубах, как собака тапку. Не расточай комплиментов направо и налево, рассказы хвали умеренно, не лезь в бутылку при приглашении замуж и не прячься в чужих подъездах. Конечно, для тебя тут таится опасность.
— Какая?
— Он найдет другую шлепанцу, то есть даму. И жизнь твоя лишится цвета, вкуса и запаха.
— Можно ему хотя бы позвонить, когда я прочту рассказ?
— Ни в коем случае.
— Но он будет нервничать.
— Вот и прекрасно. Предоставь ему эту возможность: поиграй в «психопинг-понг».
Проползли томительные три дня. Телефон молчал. На четвертый день Довлатов «моргнул», то есть позвонил первый. Я сдержанно одобрила рассказ. Он всполошился и спросил, может ли он сейчас за ним зайти и поговорить подробно. Я сказала, что занята, но вечером собираюсь к Ефимовым и оставлю рассказ у них. Кстати, Игорь еще этого рассказа не читал.
— Когда вы будете у Ефимовых?
— Около девяти.
К Ефимовым я заехала на минуту прямо из университета, оставила рассказ, и предупредила, что вечером у них наверно появится молодой прозаик.