Андрей Арьев:
Нора Сергеевна очень трепетно относилась к Сереже, но в то же время не прощала ему никаких выходок. Иногда она могла осадить его виртуозно, и Сережа, очень чуткий к юмору, часто сам попадал впросак. Был такой случай. У Сережи как-то осталась ночевать одна барышня. Утром к ним в комнату заходит Нора Сергеевна, видит их вдвоем за столом и говорит: «Сережа, вам с блядью горошку давать?» Сережа расхохотался. Все, на этом любовь кончилась.
Если друг шел в уборную, мать замирала. По смене тембров льющейся воды устанавливала, моет он руки или нет. Мать ждала и прислушивалась. Сначала было тихо. Затем с мощным грохотом падала вода из бака. И тотчас распахивалась дверь — значит, не мыл…
Мать начинала заискивать и суетиться:
— Наверное, кончилось мыло? Дать вам чистое полотенце?
Мать задавала наводящие вопросы. Настойчиво пыталась вынудить друга к гигиене.
Друг отвечал:
— Не беспокойтесь. Все нормально…
А некоторые лишь с удивлением поднимали брови.
Валерий Попов:
Мы шли по улице Рубинштейна, купили бутылку водки и зашли к Сереже. Только стали прилаживаться, как вошла его мама. Он сказал: «Вот, мама, знакомься, это Валера Попов». Она говорит: «Хорошо, что Валера, но плохо, что с бутылкой водки». Сережа в ужасе: «Нет, он ни при чем! Это моя!» Я тоже так благородно: «Нет, это моя!» А Нора Сергеевна говорит: «Если сами не знаете, чья, то будет моя». И убрала ее в буфет. Этот случай был абсолютно довлатовским, Сережа мамину фразу запомнил и потом использовал. Это был его метод — добывание золота из мусора. Сережа старался любую жизненную ситуацию довести до словесной игры.
Дмитрий Дмитриев:
Бывать в Сережиной коммунальной квартире на Рубинштейна было очень приятно. Там собирались известные художники, писатели — весь цвет ленинградской интеллигенции. Но самое яркое впечатление производили родители Сережи — Нора Сергеевна Довлатова и Донат Исаакович Мечик. Они уже не жили вместе, но Донат очень часто приходил к Сереже и к своей бывшей жене.
Донат Мечик
Дмитрий Дмитриев:
С отцом Сережу связывали необычные отношения — приятельские. У них была очень милая традиция шутливой переписки. Донат придумал называть себя «Дон Ат», а Сережа подписывался «Сэр Гей». Безусловно, Сережа очень любил и уважал своего отца, но в этой любви была, пожалуй, определенная доля иронии. Может быть, здесь свою роль сыграла Нора Сергеевна, которая тоже относилась к Донату слегка иронически, хотя она — упаси Бог — никогда прямо или косвенно не настраивала сына против отца. Наоборот, когда Донат приходил, они прекрасно общались все вместе, втроем. Разговоры Сережиных родителей — это было целое представление. Они беспрестанно подкалывали друг друга и делали это с таким обаянием и артистизмом, что за их шуточными перепалками можно было наблюдать часами.
Ксана Мечик-Бланк:
Когда я родилась, Сереже было шестнадцать лет и к тому времени он уже давно жил отдельно от отца. Но отношения у них были дружеские, и мы общались. Иногда мы с папой ходили к Довлатовым. Чаще Сережа приходил к нам — один, с Леной и Катей или с Норой Сергеевной. Папа Сережу всегда очень ждал. Обычно к его приходу готовил изысканный обед, накрывал на стол. В нашей семье готовил отец, он умел это делать мастерски и получал от этого удовольствие. Сережа тоже любил вкусно поесть, разнообразие закусок на столе приводило его в возбуждение, хотя, в отличие от отца, свой интерес к еде он всячески пытался скрыть. Он считал, что любовь к искусству и интерес к еде несовместимы. В связи с этим подкалывал отца. Их словесная перепалка была колкой, но всегда корректной с обеих сторон. Помню, они спорили о чем-то, и папа сказал такую фразу: «Имей в виду, что из нас двоих я не самый глупый». Она характерна для стиля их общения: слегка ироничного и вместе с тем уважительного.