– Надо сделать так, чтоб они не сунулись в Жематию, вообще в Литву, – Довмонт почесал бородку. – С Миндовгом они не очень считаются… а если Миндовг будет не один? С кем можно дружить против рыцарей?
– Со Псковом можно, с Новгородом, – поняв идею, князь хлопнул в ладоши. – А лучше – с великим князем Владимирским Александром! Он ведь в русских землях за главного. Так татары сказали! И в Новгороде – его сын. Ай, молодец, Даумантас, ай, молодец!
– Пойдет ли на это Миндовг? Он ведь католик, а русские – православные.
– Пойдет, – задумчиво кивнув, Тройнат внимательно взглянул на кунигаса. – Ты что замолк-то? Вижу, у тебя еще какая-то задумка есть? Ну?
– Ну, есть, – Довмонт скромно опустил глаза. – Надо, чтоб Пруссия вспыхнула. Чтоб восстали все курши, эсты. Чтоб у крестоносцев земля под ногами горела!
– Понял тебя, брат. Будет гореть! Кстати, я об этом же думал. Помнишь Сауле-Солнышко?
– Так она жива? – искренне обрадовался Довмонт.
– Жива, жива, чего ей сделается, – жмудин пригладил бороду. – Жива и все еще жаждет мести за свою погубленную семью.
– А что такое с ее семьей?
– Ее отец был великим жрецом куршей, криве кривейте. Мать – жрицей, – лично разливая вино из принесенного слугой кувшина, Тройнат покусал усы и продолжил, многозначительно поглядывая на собеседника. – Они попали в плен к немцам. Весь род. Отца сварили живым в большом котле. Матери выкололи глаза, а потом – живьем содрали кожу. Малолетних братьев и сестер отдали кнехтам на поругание, а затем убили. Кого как. Саму Солнышко посадили на цепь, словно собаку, и три дня насиловали. Все кому не лень. Хотели посадить на кол, но… Девчонка перегрызла цепь! Вот это зубы! Перегрызла, убила часовых и сбежала. Ничего история, да? Кстати, подобных – множество. Представляешь, как она радуется сейчас?! Сама напросилась к жрецам – приносить в жертву пленных. Я не мог ей отказать. Тем более эта девчонка еще понадобится.
– Сауле, – тихо протянул кунигас. – Жалко ее.
– Жалко, – Тройнат согласно кивнул и добавил, сверкнув хитрыми, глубоко посаженными глазами: – Однако мы с тобой князья, а значит, и жалость должны обращать на благо подвластных нам земель! Ибо кто еще, кроме нас, о них позаботится?
Знаменитая битва при озере Дурбе произошла где-то в тринадцатом веке, точнее Игорь не мог бы сказать. Просто не помнил. Тринадцатый век… однако! Далеко забрался и почти потерял себя. Подготовка битвы, само это сражение – Игорь здесь не был собой и не мог ни на что влиять. Воспрянувшее сознание князя язычника обрело почти полный контроль… и вот только сейчас ослабело.
Ослабело настолько, что аспирант Игорь Викторович Ранчис, наконец, смог вновь размышлять о себе и своем горе. О том, как выбраться отсюда, исправить всё. Нужно встретиться с Миндовгом, понять, каким образом он проклял весь род Даумантаса. При каких обстоятельствах? Зачем? Можно ли избежать проклятья? Если можно… так, наверное, именно ради этого Игорь и оказался здесь!
Еще надо искать дружбы со жрецом… со жрецами. Быть может, они помогут вернуться? Или что-нибудь посоветуют? Как бы так, словно бы невзначай, переговорить с криве? Лучше всего, в обстановке приватной, за кружкой медовухи или доброй забористой браги.
Словно сами собой, ноги несли кунигаса к священной роще. Там держали пленных рыцарей, туда же, на большую поляну, стаскивали хворост со всего леса, рубили сухостой на дрова. Дров требовалось много, крестоносцев следовало сжечь не просто так, а вместе с их конями, верхом! Так больше чести богам. Да и впечатление! Шутка ли – пятнадцать костров вспыхнут одновременно, пятнадцать всадников воспрянут в небо – к богам. Точнее – провалятся под землю, к жуткому Пикуолису-Велнясу, повелителю смерти и тьмы. Там вам и место. Гнусные крестоносные псы!
– Где ты его видел, Карл? – Сауле взяла мальчишку за руку. – Не иди так быстро. Не поспеваю.
– Ты же сама просила быстрей.
– Но не бегом же! Тем более еще солнце не село.
Девушка смахнула упавшую на лоб прядь. Жаркие лучи клонившегося к закату солнца жгли ее волосы золотисто-рыжим огнем, на тонких запястьях золотом сияли браслеты – подарок жемайтского князя. Платье тоже он подарил. Красивое, из тонкой светло-серой шерсти с затейливой вышивкой ярко-красными нитками по вороту, подолу и на рукавах. Красивое платье, очень. Еще и кожаный поясок с серебряными узорчатыми бляшками, и бусы из янтаря! Босиком дева тоже уже не ходила – башмачки из тонкой, выделанной замши не князь подарил, сама в трофеях нашла.