Сорвалась… Эти люди говорили о смерти Бируте так, словно бы это была не княжна, не человек вообще, а так, какая-нибудь собачонка. Что ж, язычники-литовцы никогда не ценили жизнь. Игорь – да, горевал, а вот Даумантас испытывал сейчас совершенно иные чувства. Жажда мести тлела в его сердце, пока еще тлела… чтобы очень скоро превратиться в огонь!
– Не сомневайся, князь, твою супругу похоронили достойно. Принесли богатые жертвы, в могилу же опустили много золота, двух коней и трех девушек. На том свете у княгини будут достойные служанки.
Довмонт пропустил все мимо ушей. Думал. Велеть убить посланцев и тем самым объявить Миндовгу открытую войну? Нет! И не только потому, что слишком уж не равны силы. Как обрадуется литовской заварушке орден! Рыцари обязательно нападут. Немцы, датчане, шведы. Не-ет, рассориться с Миндовгом вусмерть означает лишь подставить своих людей и земли. Надо быть хитрее. В сердце пусть тлеет месть, на виду же… внешне все будет совсем по-другому.
– Ты зря ушел, кунигас, – пригладив бороду, продолжал посланник. – Но великий князь понимает твое горе и чувства, что охватили тебя в тот день. Понимает, сочувствует и просит не держать зла. Поверь, он не хотел гибели княгини. Даже не думал об этом, в чем готов поклясться перед всеми богами. Тебе же князь прислал невесту. Пусть будет у тебя новая жена из самого достойного рода. Ее зовут Рамуне. Рамуне из Лиды. Да-да, она младшая дочь тамошнего князя. Велишь позвать?
– Нет, – поспешно открестился Довмонт. – Я сам провожу княжну в покои. Пусть она будет моей гостьей… Но я вовсе не обязательно на ней женюсь.
– Наше дело предложить, князь, – посланец развел руками. – А ты волен делать что хочешь. Не хочешь жениться – не женись, но окажи деве почет и свое благоволение.
– В этом не сомневайтесь, – махнув рукой, Даумантас поднялся с кресла, давая понять, что аудиенция закончена.
Послы прекрасно все поняли и переглянулись. В глазах у обоих мелькнуло торжество. Ну, еще бы! Дело свое посланцы великого князя справили нынче нехудо.
Рамуне по-литовски означало – ромашка. Лидская княжна приехала, конечно же, не одна, а с двумя служанками, смешливыми и пухленькими хохотушками, сразу же вызвавшими определенные надежды у слуг и стражи. Невысокая, худенькая, скорее даже – миниатюрная, Рамуне выглядела лет на тринадцать-четырнадцать. Наверное, именно столько ей и было. Совсем еще ребенок! Пухлые губки, блестящие карие глаза, соломенно-желтые косы. Симпатичная. Красивая даже.
Нальшанского князя она явно боялась! Даже не оперлась на его руку, поднимаясь по крутой лестнице в гостевые покои. Довмонт не настаивал – пускай ведет себя, как хочет. Он вовсе не собирался с ней жить, тем более – брать в жены. Мала еще! Тем более в сердце еще долго будет другая… другие… Бируте… и Ольга!
– Исполняйте все ее желания, – строго-настрого наказал кунигас слугам. – Узнайте, что она любит, делайте все, чтобы ей было хорошо.
Так и делали, даже пекли любимые юной княжной лепешки с медом. Правда, Рамуне даже не улыбалась, а все сидела взаперти в отведенных ей покоях, грустила и плакала. Ну, тут уж Довмонт ничего поделать не мог, но старался пристально наблюдать за гостьей, время от времени навещая ее. Правда, после этих визитов девчонка плакала еще, хотя князь был предельно корректен и ласков, стараясь не обидеть княжну ни единым словом. Похоже, Рамуне его не только боялась, но и ненавидела. Интересно, за что? Друзья шутили – мол, со всеми молодыми девками так, стерпится-слюбится.
Впрочем, уже очень скоро Довмонт почти совсем позабыл про свою невестушку-гостью. Несмотря на заключенный союз между Миндовгом и великим князем Владимирским Александром, на севере литовских земель вновь активизировались крестоносцы. Орден копил силы, зазывая к себе рыцарей из всех европейских стран, жестоко подавляя разрозненные выступления жемайтов, куршей и пруссов. Князь Тройнат прислал к Довмонту гонцов, настаивая на личной встрече. Кунигас и хотел бы навестить старого дружка, да боялся оставить Утену, где с недавних пор ходили упорные слухи о скором возвращении прежнего князя. Речь шла о Наримонте, давнем недруге Даумантаса. Кто-то ведь эти слухи распространял, и хорошо было бы выяснить – кто? Подумав, князь поручил это Гинтарсу. Шляющийся по городу любопытный подросток привлечет куда меньше внимания, нежели взрослый мужчина.
Вечерами Довмонт старался быть на людях, изгоняя из своей души поселившееся там горе. Звал в трапезную гостей, устраивал небольшую пирушку, днем же занимался делами: разбирал купеческие тяжбы и жалобы обывателей, лично контролировал воинские тренировки дружины.