— Нам ехать надо, — решил вмешаться Василий.
— Ты вот что, добрый человек, — Довмонту захотелось как-то отблагодарить горшечника, по крайней мере сберечь его, — завтра мало ли что может быть, а потому тебе мой совет — мастерскую с утра не открывай, на двери же, едва станет светать, начерти белым большой горшок — он тебе будет вместо оберега, если здесь что случится.
— Вот я и говорю, что тебя раньше видел, — ответил хитро горшечник, — да только это один я знаю, а за совет — спасибо. Всё сделаю, как велели.
— Не дело столько браги отдавать стражнику, — сказал лазутчик, когда они снова сели на лошадей, — добра жаль: ему не на пользу и для нас подозрительно. Мы-то ему ничем не обязаны. Тебя, князь, не потчую, тебе тоже ни к чему, — указал на Василия лазутчик, — а мне в самый раз. — С этими словами он запрокинул кувшин и сделал отменный глоток.
— А ну стой, — воскликнул Василий, — сначала дело, потом веселье!
И Довмонт вдруг ощутил, насколько он сейчас находится во власти этих людей. Прав был псковский воевода. Здесь он как бы и не князь, а вовсе неизвестно кто. Даже приказать лазутчику не может толком.
Когда они подъехали к воротам, их встретил тот же стражник с длинным копьём.
— Держи, помни нашу доброту, — сказал Василий весело и перебросил ему с коня кувшин. — Мы тут немного побаловались, но и тебе осталось.
— Ого! Добрый был должник, — обрадовался тот, встряхнув жидкость в кувшине. — Чаще навещайте. Тут ещё один ваш проехал, толсторожий такой.
Можно было вздохнуть спокойно, так легко прошла вылазка в город. Они направили лошадей по тому же пути, по которому прибыли из-за реки, но успели отдалиться от ворот совсем немного. Только Василий, расслабившись, проговорил:
— А ведь хорошо сошло! — как тут же со стороны из-за стены выскочило пятеро всадников. Угрожающе выкрикивая что-то, всадники во весь опор мчались в их сторону. Переднего Довмонт узнал сразу. Это был тот самый мордоворот, который попался им, когда они только въезжали в город, и о котором говорил стражник.
— Стой, кому говорят! — злобно кричал он.
Под Довмонтом и лошадь была не та, и меч простоват, но, если других не было, приходилось испытывать их. А заодно, в который раз, и свою судьбу.
Река была уже близко.
— Ты — за реку и в стан, — скомандовал он лазутчику, одновременно перебрасывая из-за спины ножны и вытаскивая меч. — Сообщишь воеводам — нападать завтра, с рассветом. А мы — тут. Василий, ты готов? — Он повернулся к верному своему сопроводителю, который сегодня уже показывал дар изворотливости, а сейчас должен показать и другие свои умения.
Василий тоже быстро перебросил ножны и держал меч, испытывая остроту лезвия.
— Я-то готов, да не лучше ли и тебе, князь, за реку? Там ты нужнее будешь. Я бы один тут.
— Вдвоём отобьёмся. — И Довмонт послал коня навстречу всадникам.
— Ну, что вам? — громко спросил он.
— Взглянуть на тебя ещё раз надо, уж не сам ли князь Довмонт к нам пожаловал?
— Ну а если бы Довмонт, так и что?
— Будто сам не знаешь. Ежели ты Довмонт, мы тебя к князю Гердене доставим, — вполне миролюбиво объяснил старший из их компании, седоусый дружинник.
— Довмонт он, Довмонт! Говорю, признал его! Герденя серебра за него отсыплет! — Мордатый направил в сторону князя копьё. — А помнишь, князь, я тебя спросил, сколь долго будет ваша беседа с Тройнатом длиться? Ты меня даже взглядом не удостоил! Бросай меч, слезай с коня, пешим у меня пойдёшь! — вдруг закричал он, всё более разъяряясь.
— Ты сначала до него дотянись, до меча моего, — насмешливо ответил князь.
Длиннорукий, сидящий на худой лошади, не спеша стал готовить аркан. Зря он это сделал. Довмонт выхватил боевой топорик и бросил ему в лоб. И то ли железо на шлеме у воина было непрочно, то ли сила, с какой ударил топорик, была столь велика, но только топорик, пробив шлем, вошёл ровно посреди лба в голову, и несчастный воин стал медленно съезжать вбок с лошади, а топор, словно вогнанный в пень берёзовый, так и торчал у него изо лба.
Жаль, под Довмонтом был не его Неистовый, посбивали бы они сейчас на землю всех этих вояк, сдуру возмечтавших получить за него серебро от Гердени, потоптали бы их копытами. А сейчас приходилось рассчитывать только на себя да Василия.
— Слышь, князь, не дури, а то ведь зарубим! — всё ещё миролюбиво крикнул седоусый.
— Так ты ему нянькой быть захотел! — И мордоворот слегка хлестнул лошадь седоусого.
Лошадь рванулась вперёд, налетела на Василия. Василий слегка пошатнулся, но тут же взмахнул мечом и ударил по щиту неожиданного противника. Довмонт не стал дожидаться, пока трое окружат его, и сам ринулся на них. Первым он мечом достал мордатого. Удар пришёлся по правой руке, пониже плеча, и сквозь кольчугу проступила тёмная кровь.