— Ой, князь! — снова простонал тысяцкий. — Не лучше ли в Новгород, за подмогою? А самим тут запереться?
Князь даже и отвечать не стал, лишь посмотрел сурово.
Плач, вой, стон продолжали лететь из посада. В разных краях загорелось несколько домов. Ещё не хватало, чтоб пожгли!
Дружинники подъезжали один за другим.
— Все? — нетерпеливо спросил князь у Василия Старостина и повернулся к своей дружине. — Мы тут с вами стоим, а там Божии дворяне грабят ваших матерей и отцов, сестёр на снег волокут, — заговорил он громко, чтобы слышали все. — Сейчас откроем ворота, сделаем вылазку. Надо пробить проход для посадских. Спасём их — души свои спасём. Первая сотня за мной, остальные — запас. Ежели нам к воротам назад станет не пробиться, тогда выходите вы.
Ворота открылись, и первая сотня дружинников вырвалась под лунное небо.
Рыцари этого не ожидали. Ночью они собирались пограбить добро. Утром, предварительно отделив мужчин от женщин, думали связать жителей и перевести на другой берег реки, а там, не дожидаясь штурма, с небольшим отрядом гнать их к себе.
Хотя один из предводителей, престарелый Зигфрид фон Роденштейн, уверял, что князь Довмонт — большой любитель ночных вылазок, ему никто не верил. Какой дурак раскроет ворота своей крепости настежь перед врагом?! Особенно если враг подошёл ночью.
Едва перейдя на этот берег реки, все разбегались по улицам в надежде найти ещё нетронутый большой и богатый дом. Лишь отряд Зигфрида стоял вблизи ворот, выставив вперёд копья. Пробегавшие мимо бросали в их сторону насмешливые замечания.
— Терпите, мальчики, скоро вы увидите, кто был прав.
Когда дружинники Довмонта на полном скаку вырвались из ворот, первым делом они наткнулись на отряд Зигфрида. Этот отряд спас остальное рыцарство. Не будь его, рыцарей бы переловили, как зайцев, уже в первую ночь. Дружинники врубились в строй рыцарей и стали теснить их от ворот. Посадские бабы и мужики, с детьми, в сероватого цвета исподнем, бросились к воротам.
Быстрей! Быстрей! — торопил их князь.
Напрасно он бранил своих воинов и не напрасно гонял их во время учения. Дрались они хорошо. Князь и сам несколько раз схватывался то с одним, то с другим подвернувшимся под руку рыцарем. Мечи у них были уже иные — не с закруглённым концом, как в прежние годы, а с острым, которым хорошо было колоть.
«Отобьёмся, закажу ковалю», — подумал князь. Однако железо по-прежнему никудышное. Он успел уже дважды перерубить их мечи. Однако рыцари сбегались со всех сторон, бросая награбленное добро, спотыкаясь о домашнюю утварь, валявшуюся на снегу, и с ходу ввязывались в сечу. Дружинники, прорубив узкий проход, продолжали удерживать его. Почти все посадские успели, пробежав по нему, укрыться за стены.
— Уходим! — крикнул князь, когда ручеёк посадских совсем истончился.
Пятясь, они отступали к воротам.
— От ворот! Мальчики, от ворот! — услышал Довмонт до удивления знакомый голос какого-то рыцаря. — Эта хитрая бестия схватит вас в плен!
«Уж не Зигфрид ли?» — с удивлением подумал Довмонт.
Хасан ибн Каус проснулся от странного шума. Нельзя сказать, что долгое путешествие сильно утомило его. Однако после стольких дней, которые он провёл среди диких лесов и снегов, не встретив ни одного постоялого двора, среди людей, язык которых понимал с трудом, он с удовольствием вытянулся в постели, которую предоставила ему старая женщина в своей довольно чистой избе.
Изба, как и все дома в этой стране, страдающей от изобилия лесов, были сложены из толстых отёсанных брёвен. Брёвна эти хорошо сохраняли тепло, и местные жители считали, что жить в таких домах намного здоровее, чем в каменных. Это наблюдение он уже успел записать в дорожную свою книгу, едва только въехал в страну. С вечера он успел наконец изучить устройство печи. Глиняная печь, на которую при желании даже можно поставить горшок с едой, топилась дровами, заполняя помещение дымом. Поэтому все здешние дома имели внутри особенный дымный запах, как пахнет одежда путника, проводящего ночи у костра. В крыше же дома имелась задвижка, которая открывалась во время топки печи, чтобы дым из неё выходил. Потому-то избы и столь высоки, чтобы дым собирался вверху, не мешая жизни хозяев.
Всё это молодой путешественник не только записал, но и зарисовал. А также и настенные полки над головами, на которые падает с потолка сажа.
Хасан — сын богатого купца, который не раз приезжал на Русь, — решил посвятить свою жизнь путешествиям и наукам. Прекрасно снаряженный, он начал с пути Ибн Хафиза, пожелав пройти его до конца.